Пророчество

Пэррис С. Дж.

— Без Говардов английские католики играть не сядут. — Дуглас жестом указал на рассыпанные по столу карты. — Елизавета мертва, наследников нет, англичане во власти анархии, и вот тогда — зовите единственного человека, который может восстановить в стране порядок и гармонию, а с ним явятся и его верные шотландские слуги, — с усмешкой он указал на себя и на Фаулера.

— Верные слуги или манипуляторы? — намекнул я. — Но в любом случае Елизавета уже слишком стара, чтобы родить наследника, и со временем Иаков станет английским королем.

Стоит ли так рисковать, чтобы приблизить этот день?

— Она может протянуть еще тридцать лет, — возразил Фаулер. — Или удастся католический заговор, и на трон посадят Марию. Явятся испанцы, и моего короля вообще отстранят от наследства. Так долго ждать — рискованно и не подобает королю. Человек должен брать судьбу в свои руки, а не ждать, пока вмешается Провидение, с этим же ты не станешь спорить?

Я покачал головой, все еще не оправившись от изумления:

— Господи, такой сложный план! Но он был обречен на провал: чересчур много факторов в игре.

— Все бы удалось, если б не девчонка! — Фаулер сжал зубы, заходили желваки.

— Сесилия! Ты втянул ее в свой замысел, влюбил ее в себя. И что же — в последний момент она отступилась?

— Всей душой была на нашей стороне. Королева прервала ее роман с каким-то молодым человеком: не сочла его подходящим женихом. Девица была в ярости, хотела отомстить, я использовал это чувство и предоставил ей возможность. Но она была слишком опрометчива, ей не хватало терпения. Не могла дождаться условленного срока.

На миг в глазах его промелькнуло сожаление, но я не обманывался: он пожалел не девушку, скорбел лишь о своей неудаче.

— Пришлось ее убить, понимаю. А то, как ты обставил убийство, — астрологические знаки, восковая кукла, — это все, чтобы заподозрили католиков? Но ведь ты рисковал вдвойне: и охрану вокруг королевы усилили, и ты сам мог попасться?

Он пренебрежительно чмокнул губами:

— Сесилия Эш отказалась сотрудничать, потому ей следовало замолчать навсегда. В любом случае смерть фрейлины повлекла бы за собой расследование, мы и решили, что лучше сделать все напоказ, внушить двору и столице ужас. Запуганное население охотнее примет сильного вождя.

— И сработало! — подхватил Дуглас, выбивая трубку о край стола. — Прислушайся к разговорам в тавернах: людям кажется, будто Вельзевул вот-вот выйдет из Темзы и сожжет город дотла. Да они усираются от страха, особенно после второй смерти.

— Вторую девушку я не собирался убивать, — впервые в голосе Фаулера послышалось что-то вроде раскаяния. — Но, после того как она назначила тебе свидание у Холбейн-гейт, я заволновался. Сесилия не знала моего имени, однако могла рассказать подруге достаточно подробностей, чтобы меня по ним опознали. Я догадывался, что Уолсингем поручил тебе вести следствие, так что позаботился о том, чтобы и эта девица не заговорила. Решил и это убийство обставить так же, как первое, — пусть всем чудится колдовство или астрология, пусть

думают, будто какой-то безумец воплощает апокалипсические пророчества.

— И вправду безумец. Так это ты все время шел за мной по пятам? Ты был тот человек в шляпе перед концертом в Уайтхолле? — Меня скоро прикончат, а я все еще бьюсь над разгадкой.

Фаулер покачал головой:

— Это был Дуглас. Я ждал в лодке на реке. Знал: как только начнется концерт, причал возле кухни опустеет. Девушка явилась, я с ней разделался, снял с себя старый плащ, которым защищал от брызг крови одежду, и погреб к главному причалу. Там меня впустили во дворец, на концерт.

— А Нед Келли и его видения? Какое он имеет отношение к убийствам?

Фаулер и Дуглас переглянулись, нахмурившись.

— Кто такой Нед Келли? — поинтересовался Фаулер.

Я во все глаза уставился на него, потом на Дугласа. Оба они искусные обманщики, мне это прекрасно известно, однако на этот раз вроде бы не притворяются. Так Говард ответил мне правду, когда я спрашивал его о Келли?

— Неважно. Я вот еще чего не понимаю, — заторопился я. — Сесилия убита, а Елизавета жива. Как же ваш план?

— До юбилея еще есть время, — усмехнулся Фаулер. — Приведем в движение другие колесики.

— Имеется в запасе убийца?

— Во Франции полно горячих молодых людей, которые с радостью примут мученичество ради торжества католической веры. Особенно их много среди изгнанных приверженцев Марии. Наш друг Грэй жил последние годы в Париже и сошелся с ними. Яд — более тонкая работа, но молодой человек с пистолетом в кармане… молодой человек, которым можно пожертвовать, чьи связи приведут следствие к Марии… — Он прервался, как будто наскучив разъяснениями.

— Теперь ты все знаешь, Бруно, — бодро вступил Дуглас, поднимаясь и стряхивая пепел с одежды. — И довольно болтать.

— Погоди, а Дюма? — Голос мой взмыл вверх в отчаянной попытке оттянуть расправу.

— Пока ты не явился и не перекупил его деньгами Уолсингема, за возможность заглянуть в переписку посла платил ему я, — продолжал Фаулер. — Когда он сказал, что Мария Стюарт шлет через Трокмортона подарки Генри Говарду, я предложил изрядную сумму за любую вещицу. Мне было все равно что, перстень, брошь, лишь бы представить дело так, словно девица была связана с Марией.

Дуглас уже нетерпеливо поглядывал на молодого сообщника, однако Фаулер почему-то решил, что должен со мной объясниться, может быть в порядке компенсации за обманутое доверие.

— Но Дюма чуть не рухнул под бременем всех этих тайн. Он продавал своих хозяев направо и налево, а таланта для интриги не имел ни на грош. Я видел, скоро он сломается и расскажет тебе, кому продал кольцо. Он клялся, что ничего не говорил, когда умолял меня о пощаде, но я не поверил.

— И я, конечно, стоял следующим в твоем списке? — спросил я, чуть заметно подвигаясь прочь от убийцы, к окну.