Пророк
Шрифт:
Примерно раз в пять-семь минут я заходил в поле и проверял его нить – пуш-уведомлений, как и строки поисковика, у поля не было. Наконец, на четвёртый раз, я нашёл записанное для меня послание.
Экхарт изменился. Щетина на подбородке, взгляд менее уставший, и выражение лица, как у человека, который спрыгнул со скалы и всё ещё не верит что сделал это. Вместо сутаны он был одет клетчатую рубаху. Свеча перед зеркалом ничего не освещала, поскольку в комнате и без неё было полно света. Амальгама отражала ещё и Пояркова, стоящего за спиной пророка.
“До сих пор не знаю, чего я хочу больше: убить вас или пожать
*Pax Vaticana – перефраз Pax Romana, что с латинского переводится как “Римский мир”.
**Колоратка – белый воротничок католического священника.
Глава 17. Камень и лавина
“Переписывались” мы с Экхартом несколько часов. В промежутках я бродил по инфополю, просматривая различную информацию, в том числе вероятности ближайшего будущего литовского священника, назначенного на роль жертвы. Его нить обрывалась именно таким образом, как и рассказывал Доминик – выстрелом почти в упор. В лицо. Симпатичное улыбчивое лицо человека, который, сам того не зная, стал частью глобального замысла Ватикана. Камешком, которому предстоит стать началом лавины.
Мне даже жаль его было немного, тем более, что я с ним как бы даже познакомился. Хороший, светлый человек, священник-ординар, верящий искренне, но без присущей знакомым мне католикам одержимости.
Я мог бы даже его спасти. Это было совсем не сложно – короткое послание Пояркову, и вся интрига доминиканцев рассыпалась бы, как домик из детских кубиков. Эта интрига. Но я не для того потратил столько времени и усилий, чтобы пустить всё прахом из-за приступа глупой жалости. К тому же, если верить немецкому провидцу, чьи слова я тоже проверял в инфополе, умереть предстояло миллионам людей. Ричардас был даже не первым.
– Основная цель Ватикана – спровоцировать применение царского дара, – объяснял Экхарт в своём сообщении. – Им даже не важно, кто сделает это первым: русские или литовцы. Главное, чтобы удар произошёл, и возникла Пустошь. Это их цель.
Естественно, никто не собирался использовать разрушительную магию королевской крови из-за убийства какого-то там священника. Но у Литвы с Москвой давно назревали проблемы, успешно пока купируемые дипломатией и неохотными уступками. Имелись территориальные претензии, торговые войны, таможенные пошлины, обиды элит и религиозные споры – всё то, без чего невозможна жизнь двух граничащих друг с другом государств.
Будь Ричардас родным сыном правящего князя Литовского, его смерть, возможно, и стала бы поводом к началу войны. А обычный человек, из тех, которых аристо приносят в жертву с той же лёгкостью, что передвигают фигуры на доске, не является причиной для начала войны. Погромы костелов, стоящих как на русских землях, так и на территории прибалтов, которые начнутся сразу после убийства священника, тоже веским поводом не станут. Как и торговое эмбарго, последующее за погромами, пропажа рыболовецкого судна Астраханского княжества, капитан которого приходился дальним родичем правящему дому, даже спровоцированная папистами перестрелка смоленских пограничников и литовских контрабандистов. Ничто по отдельности. Но вот совокупно…
– Орден
Если душить всех, кто связан с планами папистов, то да, обязательно бы обнаружил. Странно, что при всём своём опыте Экхарт даже не пытался рассуждать за пределами понятий жизни и смерти. Кажется, в его теле инкской крови больше, чем в моём – истинный наследник Кровавой империи!
– Первым сорвётся литовский князь, – продолжал Экхарт. – Он будет планировать удар по малонаселенной территории, тщательно контролируя выпущенную силу. Демонстрация возможностей с десятком-другим погибших – больше урон территории, чем людям. Но именно в этот момент аналитики Бестужева получат информацию о том, что удар будет нанесён по столице княжества. Силы Литовского князя не хватит чтобы разрушить город до основания, но число жертв от такой атаки стало бы исчисляться сотнями тысяч. И Москва первой ударит по Вильнюсу.
А аспект рода Бестужевых – Серафимы. Если безо всей этой библейской шелухи, так местные почему-то называли бомбардировку поверхности плотным метеоритным потоком. Чёрт его знает откуда он брался, может быть послушный воле мага какой-нибудь метеорит менял траекторию и, раскалываясь в атмосфере на сотни и тысячи летящих на огромной скорости кусочков, накрывал указанную территорию? Важно было другое: после Серафимов земля превращалась в лунный пейзаж. Столица Литвы будет уничтожена полностью, как и предместья. Погибнет чуть меньше миллиона человек.
– Пророки рассчитывают, что этого будет достаточно для устрашения мира. Для того, чтобы Ватикан перешёл в наступление на дипломатическом фронте. Но это не так.
Если что-то может пойти не так, оно, скорее всего, и пойдёт не так. Планы папистов, как ни странно, заключались не в том, чтобы развязать войну, а в том, чтобы используя её, навязать условия мира. Опираясь на угрозу царского дара для населения Земли, а ведь случаи его применения планировались ещё и в Китае с Японией, Ватикан намеревался выставить себя международным жандармом. Этаким аналогом нашего НАТО, даже со своими вооружёнными силами в виде военно-монашеских орденов. Уже, кстати сказать, расквартированных в католических анклавах по всему миру, боевые отряды которых почти на сто процентов состоят из одарённых.
Но мир не услышит этого предложения. Просто не успеет. Случится то, что пророки вместе с аналитиками считают маловероятным исходом. Начнётся цепная реакция. Подогреваемые страхом и застарелыми обидами, князья по всей Евразии начнут увлечённо плодить Пустоши.
– Ватикан неоднороден. Фракции не верят друг другу, информацией делятся неохотно. Есть общий план, но есть и отдельные интересы. Франкисты, как вы их называете, ко всему прочему, планируют вскоре сделать своего пророка понтификом, что доверия тоже никому не добавляет. Не зная ряда деталей, проглядеть начало конца можно. И они уже его проглядели. Фактически, события вступили в фазу, когда изменить что-то крайне сложно, можно сказать – невозможно. Мои же действия направлены на оттягивание неизбежного исхода. То, что должно было произойти в ближайшее время, лишь ненадолго отодвигается.