Прорыв из Сталинграда
Шрифт:
— Что я могу сказать? — произнесла она с легкой хрипотцой. — Я в вашей власти, штурмбаннфюрер фон Доденбург. В полной вашей власти.
Она вздохнула. Это могло являться знаком того, что она сдалась. Но фон Доденбург, как всегда осмотрительный, решил, что это все-таки не так…
Через десять минут они уже двинулись в путь. В бронетранспортерах «Вотана» разместились бойцы батальона вместе с бывшими дезертирами, которых вооружили отнятым у русских оружием.
Они оставили в полуразрушенной деревне остатки женского
Однако сама Кирова уже забыла про них. Все свою жизнь она думала не о прошлом, а лишь о будущем. И теперь, чувствуя, как сильно это симпатичный молодой штурмбаннфюрер хочет ее, она размышляла, как обратить это к своей пользе.
«Они все должны умереть, — подумала она, глядя, как вереница бронетранспортеров по снежной целине направляется в сторону реки. — Ни один из этих фашистских боровов не должен остаться в живых».
Елена опустила глаза. В своем жгучем желании отомстить она так яростно стиснула руки, что из-под ногтей показались капельки крови. Кирова поднесла пальцы к губам и облизала их. Фон Доденбург удивленно следил за ней.
Глава десятая
— Господин штурмбаннфюрер! Господин штурмбаннфюрер! — возбужденно закричал радист, перекрывая рев двигателя бронетранспортера. — «Вотан» идет в наступление!
— Что?! — Фон Доденбург немедленно подскочил к радисту. — Говоришь, «Вотан» начал наступать?
— Так точно, господин штурмбаннфюрер! Послушайте сами. — Возбужденный радист передал фон Доденбургу наушники.
Куно сдвинул фуражку на затылок и приложил к уху наушники. В них сквозь звуки музыки, которую русские транслировали в качестве помехи для немцев, прорывались слова: «Линия фронта деформирована… реку Карповка… батальон СС "Вотан" попытается восстановить… позиции… повторяю, батальон СС "Вотан" попытается восстановить…» Внезапно голос, сообщавший это, исчез. Фон Доденбург посмотрел на радиста:
— Попытайся вновь поймать эту волну, Дитц!
— Слушаюсь, господин штурмбаннфюрер! — Дитц принялся лихорадочно крутить ручки настройки. В эфире вновь послышались обрывки русской речи. Кто-то кричал по-немецки: «Ради бога, дайте мне огня!» (речь шла о том, что кому-то срочно требовалась артиллерийская поддержка). Женский голос пел популярную песню «После каждого декабря всегда наступает май». Однако радиста Стервятника уже не было слышно. В конце концов измученный Дитц сдался:
— Боюсь, господин штурмбаннфюрер, я потерял его.
Фон Доденбург кивком головы поблагодарил его за старания и приказал:
— Но ты все-таки слушай эфир. И старайся снова поймать позывные «Вотана».
Он высунулся из люка бронетранспортера и пристально посмотрел на раскинувшуюся перед ними заснеженную степь. Горизонт впереди подсвечивали красные огоньки. Это работала артиллерия русских, которые
Насколько мог заключить из всего этого фон Доденбург, батальон направлял удар во фланг атакующих русских армий, которые стремились ворваться в Сталинградский котел. Но почему, интересно, Стервятник вдруг решил атаковать русских, если его первоначальный замысел сводился к тому, чтобы попытаться любой ценой вырваться из котла, избежав при этом любых возможных столкновений? И почему он заявлял о своих намерениях атаковать русских и попытаться выправить смятую ими линию фронта в открытом эфире, без всякой кодировки? Ведь русские могли слушать радиоволны точно так же, как и немцы; они наверняка услышали его слова и начали готовиться к тому, чтобы дать ему отпор. Почему штандартенфюрер Гейер пошел на это?
Фон Доденбург посмотрел туда, где среди его панцергренадеров сидела полковник Кирова, точно рассчитывая увидеть какое-то объяснение происходящему на ее прекрасном лице. Но оно ничего не выражало.
Фон Доденбург пожал плечами и подумал, что обязательно узнает, к чему именно стремился Стервятник, когда ему удастся соединиться с основными силами «Вотана». «Если тебе удастся соединиться с ними!» — коварно и зловеще пробурчал еле слышный голосок у него в голове. Но фон Доденбург постарался не обращать на него внимания…
Тем временем колонна эсэсовских бронетранспортеров продолжала двигаться вперед. Звуки артиллерийской канонады стали громче. Однако вся линия фронта с немецкой стороны казалась совершенно безлюдной — как ни старался фон Доденбург, он не мог разглядеть здесь ни одного солдата. «Неужели русские стреляют по пустым площадям? — подумал офицер. — Но если обстрел идет так долго, они не могут не знать, что посылают свои снаряды просто в пустоту. Почему же тогда они это делают?» Вся эта ситуация выглядела очень странной. Единственное, что ему было ясно, — то, что русские переправляются через Карповку.
Примерно через час бойцы фон Доденбурга наткнулись на «фронтовую подстилку». Так в немецкой армии за глаза называли женщин-военнослужащих, которые проходили службу во вспомогательных частях вермахта. Она, спотыкаясь, вышла из ельника. Ее рубашка была разорвана, сквозь прорехи торчали обнаженные груди. Лицо несчастной было искажено паническим страхом. Она бежала, спотыкаясь, и отчаянно выла, выла и выла — точно за ней гнался по пятам сам дьявол.
Водитель передового бронетранспортера немедленно нажал на тормоза, чтобы не сбить ее. Шульце выпрыгнул из машины и побежал к женщине. Увидев его, она бросилась в его объятия.