Прорыв
Шрифт:
– А можно по-русски? – поморщившись, попросил Спецназовец. – Все плохо, но скоро будет еще хуже?
– Примерно так, – Технарь кивнул. – Наши друзья из «Вектора» и других подразделений известной нам организации прикладывают максимум усилий, чтобы все исправить, но…
– Мы не сможем полноценно работать, пока не закончится хаос, – подсказал Профессор. – Предложенные Системой алгоритмы либо резервные схемы начнут действовать лишь после того, как обстановка нормализуется. Или хотя бы стабилизируется.
– А когда
– К сожалению, в этом плане прогноз тоже неутешительный. Хаос может продлиться целый год и даже два. Все это время мы должны тщательно охранять наши секреты.
– Это все понятно, – сказал Спецназовец. – Не могу только понять, к чему вы клоните?
– Нам придется забыть обо всем, что мы тут видели и что делали, – пояснил Комендант.
– И каким образом? – подал голос Начмед. – Дадим друг другу по голове?
– Зачем же так… грубо, – сказал Профессор и склонил голову набок, причем довольно характерно, как бы в два приема. – Мы поможем вам это сделать совершенно безболезненно. И, главное, выборочно. Это ведь важно – забыть лишь то, что составляет гостайну, но сохранить все прочие воспоминания.
– Это реально? – удивился Начмед. – Вы обладаете такими технологиями?
– Да, конечно. К сожалению, наши ресурсы теперь ограничены, львиная доля аппаратуры и препаратов вывезена на западный полигон, здесь осталась только походная, так сказать, лаборатория…
– Короче говоря, промыть мозги вы сможете не всем, – вмешался Спецназовец. – И что будет с остальными? Запрете и взорвете вместе с бункером?
– Промыть мозги, как вы сказали, мы сможем всем присутствующим плюс офицерам консервационной группы, за это не волнуйтесь, – заверил Профессор. – Все тридцать человек выйдут отсюда с чистой совестью, так сказать.
– А если мы не захотим рисковать мозгами?
Профессор не ответил. Он перевел взгляд на Коменданта, как бы переадресовывая вопрос ему. Спецназовец проследил за взглядом ученого и уставился на Коменданта. Все остальные тоже обернулись к высшему на данный момент командованию.
– Вариантов нет, – мрачно проронил Комендант. – Так что прошу без нервов. Мы солдаты и выполняем приказы. Из бункера выйдут только те, кто пройдет… эту процедуру и забудет все секреты. Все прочие останутся здесь. Навсегда. За выполнением этого приказа дистанционно следят в штабе. По спутниковой связи. По ней же будет послан сигнал разблокировки замков входного тамбура.
– То есть, пока не выполним приказ, не выйдем? – уточнил Спецназовец. – Толково. Хотя… у нас же тут саперы есть и взрывчатки полно.
– Скорее себя наизнанку вывернем, чем входной шлюз подорвем, – возразил Сапер. – Там такая моща… ядерный взрыв выдержит. И вообще ты о чем? Сказано же, выполним крайнее задание – выпустят.
– Ну да, после того, как в зомби превратимся, – Спецназовец скривился. – Я бы после такого
– Кошмар какой-то, – возмущенно проронил Начмед. – Что за гестаповские методы?! Отмените этот дикий приказ!
– Не могу, – Комендант утер со лба испарину. – На кону безопасность страны и мира.
– Система прогнозирует… – попытался вставить Профессор.
– Идите в… баню с вашей системой и методами сохранения секретов! Это бесчеловечно! Я не желаю в этом участвовать!
– Выбор-то не ахти, – Бондарев, пытаясь успокоить, похлопал Начмеда по руке. – Или в лабораторию, или в расход. Третьего не дано.
– Все равно это… дикость! – Начмед поставил локти на стол и схватился за голову. – Я не могу поверить, что это происходит!
– На войне, как на войне, – Комендант выпрямился и кивнул. – Совещание окончено. Справа по одному – в лабораторию. Бондарев, со мной. Пройдем через уровень «Б». Закодируешь последний замок.
– Разрешите с вами, – поднялся Технарь. – Замок там хитрый. Мало ли какие могут возникнуть осложнения.
– Лучше дверь заварить, – Сапер также встал.
– Справимся втроем, – сказал Комендант. – Остальные за товарищами из «Вектора» шагом марш.
– Садисты, – проронил Начмед и направился к двери.
Офицеры невольно проводили Начмеда взглядами. Кто заинтересованным, кто сочувственным.
Бондарева эта деталь воспоминания почему-то зацепила, и он вдруг вспомнил, что главным доктором бункера была женщина.
– Всегда говорил, что война не женское дело, – сказал Спецназовец. Он был единственным, кто бросил вслед Начмеду неодобрительный взгляд. – Может, не стоит ей мозги промывать? Говорят, если человек внутренне сопротивляется, это дело не срабатывает как надо.
Офицер положил руку на кобуру.
– Только без излишней кровожадности, и так тошно, – буркнул Комендант. – Все сработает.
– А я вот думаю, кто самим ученым мозги прополощет? – негромко проронил Спецназовец. – Кто-то из них все равно ведь останется в светлой памяти. Или что, последний застрелится?
– На этот счет имеются инструкции, – Комендант похлопал по карману. – И вам всем конверты раздадут перед процедурой. Вскроем после процедуры.
– Конверты с приговорами? – хмыкнув, спросил Спецназовец.
– С предписаниями, кому куда убыть для дальнейшего прохождения службы.
– Надеюсь, к семьям, – Технарь вздохнул. – Полгода своих не видел вживую, все по скайпу.
– К семьям, к семьям, все учтено, – успокоил Комендант. – И когда бардак закончится, нас не забудут. Я лично списки «консерваторов» начальству подал. Не знаю, вернут ли память, но хорошие места нам гарантированы.
– В самом живописном уголке кладбища, – невесело хмыкнув, добавил Спецназовец. – А нельзя эшелон догнать? У меня семьи нет, возвращаться некуда, и в сказки я давно не верю. Можно?