Прорыв
Шрифт:
Потом была недолгая гонка по тёмным улицам, разваленный проволочный забор периметра. Через него бронетранспортёр проскочил взбесившимся носорогом, даже не заметив, и рванул в темноту, туда, где загорелся яркой звездой фальшфейер, в приборе ночного видения напоминающий колышущуюся бесформенную медузу. И в этот момент в борт машины ударили пули.
— Ходу! — закричал Николай, разворачивая башню.
Бэтээр и так нёсся на максимальной скорости, тяжко подпрыгивая на ухабах и проваливаясь в ямы. Николай выпустил пару очередей по преследователям и выматерился — при таких скачках попасть во что-то было нереально.
Противник преследовал, не включая фар, видимый по вспышкам выстрелов. Две машины, до которых даже дистанцию определить было затруднительно.
Большой, сидевший на пулемётах в «бардаке», выдвинувшемся от леса на километр и тихо стоявшем прямо в поле, ждал, до крови закусив нижнюю губу, прохода бронетранспортёра за ориентир. До того момента «бардак» должен был оставаться невидимым и даже несуществующим. Они и выехали к позиции на непрогретом двигателе, сразу заглушив его, чтобы оставаться невидимыми в тепловизорах.
В какой-то момент показалось, что преследователи остановились. Дульные вспышки вперегонки сверкали в темноте с одних и тех же позиций, выбрасывая трассеры, время от времени уходившие причудливыми рикошетами в разные стороны.
— Есть контакт! — крикнул Шмель, заводя двигатель машины.
— На! — рявкнул Большой, выпуская первую очередь из могучего КПВТ.
Целился он по вспышкам и не промахнулся, навестись успел. Тяжёлые пули выбили искры из чего-то невидимого. Тут же одна струя трассеров метнулась в его строну, стараясь нащупать неожиданно появившегося противника. Вторая продолжала долбить туда, куда и ранее.
— Ходу! — заорал Володя, и Шмель рванул машину так резко, что Большой тяжело впечатался глазницей в резиновый круг прицела.
— Давай, а то щас ПТУРом засадят!
Надежда была лишь на то, что уничтожать их сразу не захотят, будут стараться остановить. От этого весь прорыв и планировали, надеяться уцелеть против «Выстрелов» с управляемыми противотанковыми ракетами было наивно. Ночь, лес и высокая проходимость — вот что было их основной защитой. И заранее разведанный маршрут с ориентирами.
Им повезло. Противник выпустил первый ПТУР тогда, когда их машины уже нырнули в лес, и ракета рванула на стволе дерева. А дальше бронетранспортёр катил, почти упираясь в зад БРДМ, ориентируясь по тусклому огоньку, а Большой, высунувшись в люк по пояс, высматривал полоски белой ткани, висящие на натянутой между деревьев проволоке. «Бардак» ехал прямо на них, срывая их корпусом с деревьев и тем самым «заметая следы».
Сзади показались ещё фары, похоже, что к противнику подошла броня, но преследовать среди деревьев не получалось — застревали, упирались в тупики, путались и быстро отстали.
Затем была заброшенная просека, ещё вчера разведанная, затем снова лес. Переговоров по рации не вели, опасаясь, что у противника найдётся чем провести триангуляцию, фары не зажигали, ехали по приборам ночного видения, целясь на тайник, в который вчера сгрузили бочки с горючим, опасаясь гонять с ними на броне.
Едва остановились, Большой вылетел из «бардака» наружу, кинулся к бронетранспортёру. Неожиданно из водительского люка БТР чуть не выкатился Санёк в камуфляже, пропитанном кровью и с перекошенным от испуга лицом. Большой сразу почувствовал неладное, рванул с плеча «сто пятый», крикнул:
— Что?
— Это… — растерянно и даже, кажется, дрожа заговорил парень. — Там с Коляном что-то…
— Что?!
Тот только замотал головой, совершенно обалдевший. Подошёл Шмель, доставая на ходу из разгрузки ИПП. Большой кивнул, сказал ему:
— Перевяжи Санька, я гляну.
Что именно напугало водителя, он так и не понял, отнёс на адреналин от погони и боя. Его после похода в Техническую библиотеку самого так трясло, что зубы стучали, говорить смог уже тогда, когда омоновцы привезли их на свою передовую базу. Слова же Санька насчёт Николая он понял так, что тот ранен и не может выбраться. Поэтому Володя с ходу заскочил на броню и спустился в водительский люк, обернулся назад, включив фонарь, и заорал так, что чуть не оглушил сам себя в тесном нутре машины.
В подвесном кресле стрелка сидел мертвец, тянувшийся руками к человеку. Оскаленные зубы, безумные мёртвые глаза, от взгляда которых хотелось кричать и бежать без оглядки. Всё тело ниже груди было залито кровью, большая её лужа скопилась на полу.
У Большого волосы под шлемом зашевелились, он представил, как Санёк ехал почти час за ними с мертвяком прямо у себя за спиной, может даже и не понимая, что ему грозило.
Выстрелить он не смог, даже не сообразил, что так надо сделать. Лишь выскочил из машины, скатился на землю, тоже трясясь и обливаясь холодным потом.
— Да что там? — крикнул вконец озадаченный Шмель.
— Там это… — Задыхаясь, Большой махнул рукой в сторону машины. — Там Николай умер, мёртвый он сидит.
— Чего?! — вскинулся Шмель.
— Что слышал, — кивнул Санёк. — Я только когда приехали, понял. Всё говорить с ним пытался. Я сам не могу, уважал его очень, давайте кто из вас.
О чём он сказал, поняли и Большой, и Шмель, замолчали ошарашенно. Затем Володя сказал:
— Если уважал — сам и сделай, прояви уважение до конца. Твой друг, ты с ним к нам пришёл, ты его и упокой. А потом уже похороним по-людски.
Сказал уверенно, веско, Санёк даже не подумал спорить. Помолчал, подумал, кивнул, затем сказал:
— Сделаю.
Лез на броню он неловко, мешала раненая рука. Но всё же вскарабкался, затем, заметно пугаясь, спустился в люк. Через минуту хлопнул выстрел. Затем, ещё чуть погодя, открылись люки десанта, и Большой со Шмелём полезли в машину.
Николай был убит наповал. Пуля крупного калибра пробила борт машины и ударила его в бок, нанеся страшное сквозное ранение. Умер он мгновенно, наверное. Санька же спасло то, что перекинутый за спину ремень автомата погибшего зацепился заодно и за тонкую металлическую спинку сиденья стрелка, не давая встать и накинуться на сидящего спиной водителя. Зомби, похоже, не оставлял таких попыток, но в результате зацепился разгрузкой, а заодно и ногами застрял в подножке. Однако вырваться мертвец мог в любой момент, на какой-нибудь кочке, и то, что Санёк довёл машину до места, иначе как великой удачей не назовёшь.