Прощальный взгляд
Шрифт:
— Это проделки миссис Шеперд? Она его пустила?
— Скорее всего, у нее не было выбора. — Я снова вытащил фотографию Ника и показал ее Роулинсону. — Знаете, кто это такой?
Он взял фотографию распухшими от артрита руками.
— К сожалению, его имя мне неизвестно. Я мог бы поделиться с вами своими соображениями о том, кто он, но они вам вряд ли интересны.
— Отчего же, поделитесь.
— Этот парень близок и дорог сердцу миссис Шеперд. В начале прошлой недели я видел такую фотографию у нее в комнате. Потом
— А следовало бы винить Рэнди Шеперда. Ведь это он ее взял. — Я отобрал у старика фотографию и снова спрятал вс внутренний карман куртки.
— Так ей и надо! Будет знать, как пускать Рэнди в мой дом, — глаза Роулинсона слезились от бессильного стариковского гнева. — Так вы говорите, сейчас явится полиция. Что еще натворил Рэнди?
— Его разыскивают по подозрению в убийстве, мистер Роулинсон. В убийстве вашей внучки Джин.
Старик ничего не ответил, только еще сильнее сгорбился. Мне стало жаль его. Он был богат, счастлив и постепенно лишился всего, что имел. А в довершение еще и пережил собственную внучку.
Я стал разглядывать овраг в надежде, что его зеленая глубь поможет мне забыть навеянную стариком тоску. Рыжехвостый ястреб, паривший по ту сторону, был виден и отсюда. Ястреб камнем ринулся вниз, темная кромка хвоста блеснула на солнце.
— Вы знали о смерти Джин, мистер Роулинсон?
— Да, мне вчера позвонила моя дочь Луиза. Но она не сказала, что Джин убил Шеперд.
— Думаю, что это не так.
— Тогда к чему вся эта свистопляска?
— Полиция думает, что убийца он.
И тут, словно услышав наш разговор, из-за угла роулинсоновского дома высунулся Рэнди Шеперд, в соломенной панаме с полосатой ленточкой, в потраченном молью пальто верблюжьей шерсти, и посмотрел прямо на нас.
— Эй вы там, зачем мою шляпу надели? — завопил Роулинсон. — Господи, а ведь пальто тоже мое! — и полез из машины. Я велел ему оставаться на месте. Он повиновался.
Шеперд двинулся по улице небрежной походкой джентльмена, совершающего моцион, но, поравнявшись с черным «меркурием», бросился к машине, одной рукой придерживая большую, не по голове, панаму. Посидел с минуту в машине, лихорадочно разыскивая ключи, выскочил и бросился к бульвару.
И тут снова завыли сирены, да так пронзительно, что от их воя потемнело в глазах. Шеперд застыл на месте, прислушиваясь к вою. Потом повернулся и кинулся назад. У роулинсоновского дома он на миг остановился, словно раздумывая, не спрятаться ли там.
На пороге показалась миссис Шеперд. Тут же на улицу влетели две полицейские машины и покатили прямо на Шеперда. Шеперд оглянулся, посмотрел на машины, перевел глаза на длинные викторианские фасады домов и опять припустил в нашу сторону. Шляпа с него слетела. Пальто вздулось парусом.
Я вышел из машины — преградить ему путь. Побуждение чисто рефлекторное. Патрульные машины резко затормозили, оттуда выскочили четверо полицейских и с места в карьер обстреляли Шеперда.
Он упал лицом наземь, дернулся — и тут же по шее и светлому пальто Шеперда поползли пятна, еще более красные и яркие, чем свалившийся на землю огненный парик.
Пуля вонзилась мне в плечо. Я стал оседать, ударился боком об открытую дверцу машины, упал ничком и притворился мертвым. Таким же мертвым, как Рэнди Шеперд.
Глава 30
Очнулся я в палате пасаденской больницы. Меня, очевидно, накачали пентоталом, отчего я ощущал невероятный подъем жизненных сил. Хирург долго копался, вытаскивая пулю, и теперь рука и плечо на время вышли из строя.
К счастью, пуля попала в левое плечо, на что неоднократно указывали как полицейские, так и посланцы окружного прокурора, посетившие меня днем. Полиция принесла свои извинения и в то же время дала мне понять, что не пуля нашла меня, а я сам подставил себя под пулю.
Они сказали, что сделают для меня все возможное, и с радостью согласились перегнать мою машину на больничную стоянку.
Тем не менее визит их меня и разозлил, и встревожил. Мне показалось, расследование вырвалось из-под моей власти и ушло далеко вперед, оставив меня на больничной койке. Я позвонил Тратвеллу. Экономка сказала, что его нет дома и Бетти тоже. Я позвонил в контору и попросил его секретаршу записать мое имя и номер телефона.
Ближе к ночи я выбрался из постели и заглянул в стенной шкаф. Голова немного кружилась, но мне было нужно во что бы то ни стало разыскать черную книжечку. Куртка висела в шкафу вместе с остальной одеждой, а книжечка, пробитая пулей и залитая кровью, лежала в том же кармане, что и раньше. Так же, как фотография Ника.
Я пошел обратно к кровати, но пол вдруг вздыбился и двинул меня по правой щеке. На минуту я потерял сознание, потом, очнувшись, подполз к кровати и прислонился к ножке.
В комнату заглянула дежурная сестра. Хорошенькая и на редкость серьезная, в форменном чепчике лос-анджелесской больницы. Звали ее мисс Коуэн.
— Скажите, бога ради, что вы тут делаете?
— Сижу на полу.
— Но так же нельзя!
Она помогла мне встать и забраться в постель.
— Надеюсь, вы не собирались от нас удрать?
— Честно говоря, нет. Но спасибо за идею. Как вы считаете, когда меня выпустят на волю?
— Это решает доктор. Возможно, он утром ответит на ваш вопрос. Ну как, в состоянии вы принимать гостей?
— В зависимости от того, какие гости.
— Пожилая женщина. Ее фамилия Шеперд. Она не родственница тому самому Шеперду... — девушка тактично замялась.
— Да, тому самому, — подъем сил, вызванный пентоталом, прошел, я снова почувствовал слабость; и все же попросил сестру ввести посетительницу.