Прощание с Днем сурка

Бруссуев Александр Михайлович

— Паспорт, пожалуйста, — невнятно пробормотал он.

Старательно перелистал мой документ страничку за страничкой. Потом кивнул и предложил следовать за ним.

На улице народу было еще больше, агент указал мне на микроавтобус, куда я и забрался со всеми своими пожитками. Он сел за руль и начал со мной разговор. Сначала мне показалось, что он говорит на каком-то местном языке, поэтому, исхитрившись, вставил «нон компренде». Челентано внимательно оглядел меня и спросил: «Нон абла инглиш?» Значит, он со мной до этого на английском языке разговаривал. Почему же, черт побери, я не понял ни единого слова?

— Вы говорите на английском? — очень внятно, выделяя каждое слово, поинтересовался я.

— Да, — ответил он и снова разразился набором звуков.

На сей раз мне удалось выявить изюминку произношения перуанского лингвиста. Он говорил очень медленно, делая паузы не только между словами, но и между слогами. Постепенно весь смысл его речи начал доходить до меня. Так как сейчас пять утра, то мы едем в гостиницу, но вовсе не за тем, чтоб там остановиться. Там в ожидании меня остановился повар на наш пароход, мы заберем его и через час отправимся в порт Писка, где судно уже грузится на Аргентину.

Меня великодушно за счет компании напоили ароматным кофе с тортом в баре отеля. Не в силах бороться со сном, я забрался в салон микроавтобуса и был таков. В смысле, каков был в самолете большую часть времени, пока летел сюда. Проснулся я спустя пару часов, когда мы уже вовсю мчались вдоль океана мимо занесенных песком гор. Поодаль сидел коренастый круглолицый человек в легкой майке и шортах. Он заулыбался всем своим лицом: и ртом, и глазами, и даже ушами, увидев, что я начал подавать признаки жизни.

— Ну, шо, выспался? — мягким голосом поинтересовался он. И тут же протянул мне свою, величиной со сковородку, ладонь. — Олег. Повар. С Ялты.

Я представился, и Олег сразу начал рассказывать, как добирался сюда, мечтать, как мы по окончании контракта, счастливые, улетим по домам, беспокоиться, как нам на судне придется работать, что артист Михаил Пуговкин живет по соседству от него, что если бы не учеба детей, давно бы бросил этот флот и варил бы раков у Ласточкиного гнезда. Слушать его было забавно, перебить невозможно.

Летел он с Киева через Париж, поэтому добрался еще вчера вечером. В аэропорту Де Голля перед регистрацией посчастливилось оказаться в таксфри магазинчике на дегустации виски Чивас Регал: семилетней выдержки и двенадцатилетней. Продавец куда-то вышел, у лотка с бутылками никого не обнаружилось, поэтому Олег сначала глушил двенадцатилетнее маленькими пластиковыми стаканчиками, запивая семилетним и заедая лежащими тут же орешками. А потом просто вылил газировку из бутылки в цветочный горшок с искусственными цветами и наполнил ее, постоянно оглядываясь, обоими сортами виски. Бутылочки аккуратно опустил под лоточек и улетел в Лиму. Полет прошел незаметно.

— У меня тут еще на пару глотков осталось, давай за встречу!

И мы добили остатки коктейля, а тару засунули под сиденье.

— Потом сдаст, — кивнул он в сторону унылого водителя. — Ну шо за страна, нищета и бандитизм. Да здесь везде так! Зазеваешься — обокрадут и спасибо, если не убьют. Или вон собаки покусают. — Он кивнул в сторону тощих псов неопределенного окраса, которые зубами, руками, ногами и хвостами стаей истязали на обочине не знамо кого. — Вот, блин, не приведи господь здесь надолго задержаться!

Незаметно вырисовалась та самая Писка, где нас томительно ожидали парни, отработавшие свой срок. Вот счастливцы!

Ну а дальше — морские рабочие будни. Ни роздыха, ни продыха — одна морская тоска. Подымаешься из машинного отделения в крайне удрученном состоянии духа, зайдешь на камбуз побеседовать. А там повар экстра-класса колобком от плиты к холодильникам катается. Даст в руки бутылочку ледяного пива и добавит тоненьким голосом:

— Ну, шо? А у нас на флоте так!

Добыл где-то в Аргентине здоровую такую витую медную дудку. Как наш пионерский горн. Однажды ранним утром, разминаясь на ютовой палубе, я чуть за борт от страха не выпрыгнул. Внезапно раздался звук, будто не полностью убитый ишак молит о пощаде во все свои ослиные легкие. Когда я обнаружил источник этих нравственно высоких нот, то Олег (а это был именно он) уже более менее узнаваемо выводил «Мой путь» Фрэнка Синатры.

— Ну, шо? А у нас на флоте так! Играл я на дуде в Краснознаменном Северном флоте. Мичмана рыдали! Будил экипаж за здорово живешь!

Мог Олег и в машине помочь, во всяком случае, говорил, что при необходимости готов оказать всякую посильную помощь. Работал когда-то в ремонтной бригаде эмиратского плавдока(!). Мастер на все руки.

Как же ты сейчас, неунывающий Олежка?

Пароход интенсивно разгружали нашими же судовыми кранами. Стюарт на системе автоматики отключил предупредительную сигнализацию, которая на его взгляд могла включить аларм по судну. Будем надеяться, что никакая неожиданность со стороны механизмов не привлечет к машинному отделению ненужного внимания.

Наша спасательная шлюпка имела место быть по корме с правого борта. Как нельзя удачно, так как пришвартованы мы левым. Подвесной мотор «Меркурий» с полным баком бензина плюс запасная двадцатилитровая канистра. По морским понятиям должно хватить почти на сутки передвижения. Мотобот, конечно, плавсредство понадежнее, герметичен, места довольно, все средства навигации в наличии, но спуск его на воду может быть проблемой. Дело все в том, что единственный способ избавиться от парохода — это нырнуть. Недаром мотобот закреплен в положении пятидесяти градусов к поверхности воды. Дернешь за веревочку — освобождается крючочек, и капсула под своим весом ухает вниз с высоты в десять метров. Выныривает, заводится мотор — и попутного ветра. Так он и называется: «свободного падения». Это в теории. Практика, как известно, еще веселей.

Чтобы крючочек, на самом деле огромный крюк, в нужный момент без заеданий отпускал мотобот в автономное плавание, его периодически нужно разрабатывать. То есть дергать туда — сюда, чтобы коварный морской воздух, осаждаясь всякой дрянью, не прихватил механизм освобождения, спусковой курок, если хотите. Профилактики ради, боцман, или старпом проведет нехитрую процедуру — и все, ауфидерзейн, лови целый день потом капсулу оранжевого цвета в водах мирового океана. Можно, конечно, могучими тросами прицепить мотобот ко всем неподвижным конструктивным частям судна (дверная ручка, или там ножка шезлонга, на котором принимает воздушные ванны седовласый капитан, а чаще валяется бесформенной массой похмельный старший механик). Но это ж надо целый день привязывать, чтоб потом полчасика поиграть в «дерни за веревочку — дверь и откроется».