Прощание с Карнеги или революционное руководство для марионетки

Штайнер Клод

Антитезис

Антитезисы позиционным играм власти столь же разнообразны, сколь и виды возможных позиционных маневров. Однако важно осознавать тот факт, что позиционные игры власти могут быть нейтрализованы благодаря фактической смене позиции. Собственно говоря, отличительной чертой игр власти является то, что они могут быть нейтрализованы только за счет паритета власти, то есть применения власти, не уступающей той, которая первоначально участвует в игре.

А теперь вернемся к вопросу о местах власти: когда некто занимает место власти, которое

благодаря самому своему расположению наделяет занявшего его некоторым контролем над вами, вы моментально оказываетесь в невыгодном положении, если только вам каким-то образом не удастся найти для себя позицию, нейтрализующую его превосходство. Вы можете попытаться уравновесить власть другими средствами, но вы все равно будете оставаться в невыгодном положении, поскольку другой человек продолжает занимать место власти вне зависимости от того, что вы делаете.

Наиболее эффективный антитезис позиционным играм власти — попросить, чтобы занимаемые присутствующими позиции были тем или иным образом изменены. Если некто сидит за столом, вы можете попросить его сойти со своего места и сесть перед столом. Если некто пытается пригласить вас на свою собственную территорию, когда должно приниматься важное решение, вы можете попросить его встретиться с вами на нейтральной территории. Этого можно достичь, сказав, что вы чувствуете себя некомфортно при данных обстоятельствах и хотели бы изменить их. Открытое обсуждение маневра, имеющего весьма завуалированный характер, является очень действенным средством, обезоруживающим вашего оппонента. Любитель игр власти оказывается в ситуации, когда он вынужден либо согласиться с вами, либо придумывать некий предлог для своего отказа.

только

— Вы не против, если мы встретимся в ресторане, а не в вашем офисе?

— Это вполне возможно, но я бы хотел иметь возможность отвечать на телефонные звонки. Я ожидаю важного звонка.

— Что ж, хорошо. Почему бы нам не встретиться в«Черной Шляпе»? У них есть телефонные розетки в кабинках.

— Это было бы неплохо, но в этих кабинках у меня затекает спина. Мне удобнее всего сидеть в моем офисном кресле.

— Да, но ваш офис подавляет меня. Давайте встретимся в «Мятной гостиной». У них очень удобные кресла и к тому же есть телефоны.

— Хорошо, идет.

Безусловно, в ситуациях, в которых иерархия строго соблюдается и считается чем-то само собой разумеющимся, такого рода просьба будет рассматриваться как дерзкое оскорбление, но во многих других случаях такая просьба может сработать. Когда же подобный антитезис невозможно использовать, человек оказывается в явно невыгодном положении. В этом случае можно воспользоваться более тонкими средствами — встать или перенести свое кресло за стол и тем самым освободиться от сковывающего влияния отведенного вам места. На общественных мероприятиях вы можете попросить другого человека поменяться с вами местами, и даже самому оказаться на месте власти, заняв его первым или пересев на него, когда его временно покинет занимающее его лицо.

По сравнению с большинством женщин мужчины имеют врожденное позиционное преимущество, заключающееся в их размерах, и женщинам постоянно приходится иметь дело с этим неравенством. Поэтому хорошим вариантом поведения для женщин, которых волнует вопрос их власти по отношению к мужчинам, было бы общаться с мужчинами сидя. Соответственно, мужчины, желающие общаться на равных с женщинами, должны осознавать эффект своего роста и садиться либо добровольно сглаживать ощущение своего превосходства в росте другими средствами. То же самое касается отношений между взрослыми и детьми или между представителями определенных рас (в частности, между белыми и азиатами). Во всех этих случаях человек более высокого роста имеет позиционное преимущество.

Насилие

Рассмотренные нами запугивающие игры власти эффективны за счет того, что вызывают чувство покорности и вины. По мере того как игры власти становятся все более откровенными и грубыми, они все в большей степени начинают эксплуатировать страх людей перед насилием.

Антитезис угрозам и нападкам состоит в том, чтобы реагировать на них без страха. (Под нападками понимаются угрожающие жесты.)

Кооперативная реакция на угрозы или нападки может выглядеть следующим образом:

«Не угрожайте мне. Я вас не боюсь. Вы ведете себя возмутительно. Я не собираюсь мириться с вашим насилием, но я готов говорить о том, что беспокоит вас. Итак, что же не дает вам покоя?»

Никакое обсуждение адекватных реакций на игры власти не было бы полным, если бы мы не попытались рассмотреть возможные реакции на крайние проявления физических игр власти, таких как (к примеру) изнасилование.

Некоторые могут сказать, что в этом случае никакие разумные обсуждения невозможны и что единственной эффективной реакцией является самооборона, то есть физическое противостояние силе силой. И все же, рекомендуя женщинам способы отражения сексуальных атак, мы можем сказать, что в ответ на такие игры власти возможны все четыре типа реакций — покорность, эскалация, антитезис и кооперативная реакция.

В идеале каждая женщина должна иметь в своем распоряжении некие технические средства самозащиты для отражения действий нападающего. Боевое искусство айкидо являет собой прекрасный пример антитезиса грубым физическим играм власти, таким как попытка изнасилования. Энергия нападающего используется против него с целью нейтрализации его атаки. В айкидо нет наступательных приемов, однако другие боевые искусства обеспечивают возможности эскалации, так что и самому нападающему наносится вред.

Но ожидать, что все или даже большинство женщин овладеют приемами самообороны, нереально. Некоторые консультанты, касаясь вопроса об изнасиловании, предлагают покорность в качестве реакции на вооруженного или, судя по виду, жестокого насильника. И все же полное подчинение себя жестокости другого оставляет глубокие шрамы в душе.

Очевидно, помимо знания приемов самообороны полезно было бы также обладать знаниями, касающимися возможных вариантов реагирования, а кроме того, попытаться выяснить мотивы, которыми движим человек, склонный к насилию.

Я не уверен, что имеет практический смысл говорить о кооперативной реакции на попытки изнасилования либо на любой другой акт грубого насилия, однако можно предположить, что такой вариант также возможен. Джордж Колрайзер (George Kohirieser), эксперт по ситуациям с захватом заложников, полагает, что уважительный диалог с правонарушителем, направленный на установление человеческих взаимоотношений, почти всегда возможен и всегда заслуживает попыток. Хотя я не настолько ясно представляю себе, как может выглядеть в этом случае транзактный процесс, чтобы пытаться изложить его на этих страницах.