Прощай, Баку!
Шрифт:
Сергей и Ира молча стояли, тогда, с красными лицами и не знали, куда деваться от стыда. Естественно, эта история тут же дошла до их родителей, и симпатия Розова от всего пережитого постепенно «сошла на нет». Впрочем, у Сергея был легкий характер, и Алексей даже подозревал, что тот просто забыл об Ире, найдя какой-то новый объект для своего увлечения.
Розов, как обычно, сел с «Доцентом». Эта парочка в чем-то дублировала пару Виталика с Альбертом, но страдали они, все-таки, в основном, от своих громких голосов (их бас, даже при попытке говорить шепотом, можно было легко услышать в другом конце класса, не говоря уже о педагоге, чей стол стоял в паре метров от их парты)
Двое последних, занимая явно более предпочтительную позицию, выбирали момент, когда учитель поворачивался лицом к доске, и наносили массированный коварный удар по Розову с Пятницким.
«Артподготовка» велась всеми доступными им видами вооружения: метанием, вручную, кусков ластика, выстрелами кусочков скатанной бумаги с помощью «школьной рогатки» – оттянутой назад тоненькой резинки, предварительно завязанной своими обеими концами на указательном и среднем пальцах, и даже посылкой «бумажных голубей», собранных по «спецтехнологии» и имевших большую точность попадания.
После этого «стрелки» принимали самый благочестивый вид и вдумчиво смотрели в рот поворачивающемуся лицом к классу учителю, весь гнев которого обрушивался на бедных Сергея с Марком, чья запоздалая реакция на агрессию воспринималась педагогом за акт кощунственного непослушания и пренебрежения к его уроку.
Всю эту пеструю картину разноплановых характеров, во многом, определяющих общее лицо десятого «А», существенно дополняли и обогащали своим присутствием такие личности, как: Аркисов Саша – весьма общительный и ранимый юноша, обладающий явными задатками будущего ученого в области физики и математики; Лунин Боря – очень интеллигентный и эрудированный парень – знаток русского языка и литературы, свободно владеющий, при этом, и английским языком; неисправимый авантюрист Беспалов Виктор; общий любимец «Элик» – самый маленький ростом ученик в классе, художник «от бога» – Эльчин Мирзоев; самый бойкий и темпераментный «Пончик» – круглощекий Артур Мартиросян; вечно спорящий со всеми с пеной у рта «Троцак» – Абрамян Армен; «помешанная» на литературе Гюля Саламова; умница, скромница и очень обаятельный человек – Каримова Назиля; вечно привирающий про свои подвиги (в которые никто не верил из-за весьма худощавого телосложения самого хвастающего) Запятин Андрей; закоренелый двоечник и тугодум Биняев Наиль, по прозвищу «Тормоз»; всегда держащийся особняком ото всех, обладающий сильным и упрямым характером Караев Ровшан; тихий и миролюбивый Юсупов Борис; такой же тихий, но только более волевой и агрессивный Славик Андропов; три скромных и обаятельных Ирины: Мирошникова, Авасян и Буданова, и две абсолютные тихони Балоян Стелла и Акопян Анджела. Теперь к ним добавился еще и севший рядом с Аркисовым Сашей Максим Северов.
Их класс, несмотря на всю разность составляющих его характеров, был единым живым организмом и, пожалуй, самым дружным среди всех классных коллективов школы. Это был его родной, самый лучший в мире, десятый «А».
Незаметно закончился первый урок. Классного руководителя их класса, одновременно, являющуюся их учителем по географии – Марину Александровну – замечательного и очень доброго человека, в этот раз, никто не слушал.
Все тихо перешептывались и обменивались мнениями вплоть до звонка, возвестившего об окончании урока, после которого, стремглав выскочив на перемену и перемешавшись со старшеклассниками из других классов, тут же создали в широком коридоре невообразимый шум и гам, моментально заполнивший атмосферу всей школы.
Высыпал в школьный коридор и соседний десятый «Б». Первыми из него вышли трое
За ними выскочила сразу целая группа девушек: Гаврошкина Люба, Кондратьева Ольга и Адиманян Марина.
Вышли Олег Лагутин и его верный «оруженосец» Михаил Приходько, очень скользкий и противный тип, который весьма комфортно чувствовал себя в тени яркого Лагутина. Он всегда поддерживал мнение Олега и даже слегка подхалимничал перед ним, за что, в принципе, и пользовался расположением последнего.
Лагутин и Приходько неспешно подошли к окну и высокомерно оглядели весело шумящую толпу, как бы подчеркивая, что они не имеют к этому никакого отношения.
– Эй, министры без портфеля, не лопните от важности, – стал цепляться к ним задиристый «Пончик», ростом меньше каждого из них на целую голову.
– Закройся, пигмей! – лениво бросил ему Олег.
Обиженный «Пончик» завелся с полуоборота. Он тут же подскочил к Лагутину и, бурно жестикулируя руками, стал вызывать того на драку. Олег, как бы не замечая его, лениво повернулся к стоявшим у другого окна «ашникам» Запятину и Абрамяну и небрежно произнес:
– Уберите своего придурка, пока я его не зашиб ненароком!
От этих слов «Пончик» взвился как ужаленный. Он попытался дать Лагутину пощечину, но тот, ранее занимавшийся какое-то время боксом, без труда сыграл с ним на опережение и резким ударом кулака со всей высоты своего роста, буквально, сбил несчастного «Пончика» с ног.
К нему тут же подскочил стоявший ближе всех к этому месту Северов и, встав между ним и еле встающим с пола и плохо соображающим, что с ним произошло, «Пончиком», сказал, обращаясь к Лагутину:
– Пользуешься тем, что вы в разных весовых категориях?
– Не твое собачье дело, – огрызнулся тот и, заметив выходящих в этот момент из их класса Трофимову и Ковалеву, неожиданно для всех дал сильный пинок по месту пониже спины нагнувшемуся к «Пончику» Максиму.
Это было сделано явно для того, чтобы обратить на себя внимание Лены, и Родионов, до этого не следивший за развитием данного инцидента, поскольку, не отводя глаз от двери «Б» класса, ждал появления в коридоре новенькой, увидел только этот завершающий пинок Олега.
Его до глубины души возмутил этот низменный поступок Лагутина, желавшего унизить Северова в глазах Трофимовой.
– Ты, что делаешь, сволочь?! – Алексей рванулся к нему и с ходу ударил Олега кулаком в челюсть.
Удар прошел, но Лагутин тоже успел ответить ему ударом на удар, и тут же в них обоих вцепились десятки рук одноклассников, сумевших быстро растащить их в разные стороны.
Последнее, что успел заметить Алексей, прежде чем со звонком на урок друзья втолкнули его в их класс, были, как ему показалось, неприязненно смотревшие на него красивые глаза Лены…
Дальнейшему развитию конфликта помешало то, что в этот день было всего два урока, после которых их всех отпустили домой.
Поэтому, выходя из школы в тесном окружении своих одноклассников, ни Алексей, ни Лагутин, не произвели никаких враждебных действий по отношению друг к другу.
Во-первых, прошедшие сорок пять минут успокоили их обоих; во-вторых, по общему мнению и «ашников», и «бэшников», поскольку в их короткой личной стычке они обменялись равным количеством ударов (по одному), то между ними, налицо – ничья, а значит, и обид у них, между собой, больше не должно быть.