Прощай, Баку!
Шрифт:
Море у берега оказалось достаточно прогретым, и одноклассники «засели» в нем весьма капитально. Лишь только через час они, наконец-то, собрались вновь на берегу, решив немного отдохнуть от воды. Кто-то отошел поиграть в волейбол, кто-то, упав на песок, принялся загорать, а кто-то принялся снова играть в карты.
И лишь умиротворенный покоем Алексей, сам не зная почему, вдруг взял в руки гитару и негромко запел еще одну свою песню, которая, как ему показалось, должна была наиболее подходить данному моменту:
Я
Взгляд на моря безбрежного дали.
Что же ты до сих пор не приходишь?
Неужели любви ты не помнишь?
Вновь и вновь я брожу под крик чаек,
Только мне на душе не легчает.
Видя это, ласкаются волны
С тихим шумом, ленивым и сонным.
Да, я слышу твой зов, мое море,
Славный друг мой в веселье и в горе.
Ты зовешь меня в дальние страны,
Чтобы там излечить мои раны.
Но, увы, не прелестны напевы чужбины.
В них нет солнца, а в небе нет сини.
Режет душу надрывный гитары аккорд…
Ухожу… Я достаточно горд.
Закончив петь, Родионов механически оглянулся и к своему изумлению увидел, что его пение, оказывается, слушали не только друзья-одноклассники, но и посторонние отдыхающие, разместившиеся дальше них под навесом.
Какой-то мужик, лет пятидесяти, не выдержал и в общей тишине громко сказал:
– Парень, тебе бы, с таким талантом, в артисты поддаться!
Алексей благодарно улыбнулся:
– Спасибо за добрые слова, но у меня – несколько другие планы на жизнь.
К этому времени, все его одноклассники, подобравшись за время исполнения им своей песни к нему поближе, уселись рядышком и стали рассказывать друг другу смешные анекдоты.
После нескольких «заезженных серий» про Вовочку и Чапая с Петькой главные «специалисты» по данному жанру Малоян и Самедов, наконец-то, устали «молоть языком» и ушли на станцию встречать своих приезжающих чуть позже «бэшников», также решивших отметиться в последнее жаркое воскресенье сезона на Бузовнинском пляже.
После ухода признанных мастеров жанра анекдоты стали рассказывать все «кому не лень», но получалось это далеко не у каждого. И в этот момент в круг рассказчиков вдруг неожиданно вклинился Северов, громко объявивший, что у него есть для них кое-какой «свежачокс», поведанный ему вчера его отцом.
И, правда, он весьма артистично рассказал им, действительно, смешной анекдот про партийное руководство страны и их истинное отношение к народу, по окончании которого все «ашники» дружно расхохотались.
– Весело живете! – вдруг громко раздалось рядом с ними.
Одноклассники разом обернулись.
Мимо них, видимо немного разминувшись с ушедшими их встречать Малояном и Самедовым, небольшой группкой проходили парни из десятого «Б».
Ближе всех к «ашникам» шел Приходько, и, судя по всему, это именно он обратился к ним с данной короткой репликой.
– А где твой дружок Лагутин? У меня
– Передай этому «козлу», что я его рано или поздно все равно по стенке размажу, – добавил Северов. – Не посмотрю, что наши отцы вместе работают.
Но Приходько, в своей обычной осторожной манере, ничего им не ответил и сделал вид, что уже удалился на расстояние, на котором не слышны их угрозы в адрес отсутствующего здесь Лагутина.
Остальные «бэшники» с непроницаемым выражением лица молча прошли вдалеке от своих извечных соперников – «ашников», и лишь Гроссман, проживавший с Родионовым в одном дворе и относившийся к той же дворовой компании, что и тот, миролюбиво улыбнулся и дружески подмигнул Алексею, который, не задумываясь, ответил ему тем же.
После того, как группа «бэшников» прошла мимо них, улегшемуся позагорать Родионову вспомнилась история двухгодичной давности, когда в рамках внутришкольной игры «Орленок» младшие и средние классы были условно поделены на «зеленых» и «синих».
«Зеленым», при этом, были выданы зеленые пилотки, а «синим» – соответственно, синие.
Класс Алексея волей школьного руководства относился к «зеленому» воинству, а класс «Б» – к «синему».
Сначала, как всегда, прошли конкурсы на лучший командный строевой шаг, потом – на маршировку с песней, а затем – на наступательно-отступательные маневры классов в поле. Последними были конкурсы по сборке-разборке автомата и, конечно же, стрельбе.
Счет по очкам, до последнего конкурсного дня, шел равный. И все школьники, зная, что оглашение окончательных результатов их «войны» должно произойти на следующие сутки, сильно волновались по этому поводу.
А в этот, предпоследний, день конкурса до конца занятий оставался тогда лишь один урок.
Перед ним-то и произошла, как ее долго потом называли сами школьники, «решающая битва» между «зелеными» и «синими».
Первыми потасовку на школьной лестнице затеяли «синие» из младших классов, вытеснив своих «зеленых» ровесников в общий коридор. Потом к этой «битве», постепенно, стали присоединяться средние классы, строго следуя своим цветовым различиям.
«Битвой», конечно, эту потасовку назвать было нельзя. Скорее, это было веселое толкание, пихание и хватание. Были все элементы жесткой спортивной борьбы. Агрессии же – не было и в помине. И тем интереснее было это состязание.
Естественно, дело дошло и до участия в «битве» тогдашних восьмых классов.
Класс «А» в своих лихо заломленных на затылок зеленых пилотках стремительным ударом вытеснил «синих» из коридора второго этажа на лестницу, ведущую на первый этаж, но преследовать их дальше не смог из-за внезапного нападения на «зеленых» тогдашнего восьмого «Б» (выступавшего под «синими знаменами»), неожиданно спустившегося с лестницы третьего этажа.