Прощай, Германия

Прокудин Николай Николаевич

Громобоев пошел к командиру — тот пообещал подумать. Вернулся домой с посулом, мол, Бунчук пообещал, через неделю переселимся — получил поток упрёков в мужской беспомощности. Тоже мне — нашла импотента! Стоит, да ещё как стоит! Вот только не на тебя! Обиделся и ушёл на службу до позднего вечера, пусть сидит в квартире одна и боится…

В конце октября в полк пришла телефонограмма из управления кадров — срочно отправить в штаб список офицеров, которые недовольны карьерным ростом. Зачем? Для беседы. Командующий армией сам лично будет с ними общаться в Магдебурге! Забавно.

А почему бы не съездить и не побеседовать, тем более домой лишний раз идти не охота.

Помимо себя Громобоев включил в список взводного — Щеглова, парень шесть лет на взводе, давно пора роту принимать, и ротного Хакимова — этот роту давным-давно перерос, лет пять уже как готовый начальник штаба. Комбат посмотрел список и удивился.

— А ты то, с какого боку среди недовольных? Молодой, перспективный! Всего три года замкомбата!

— А меня Академии лишили и два ордена зажали. Со службой в Германии обманули — прислали вместо пяти лет лишь на пять месяцев. Издевательство какое-то, я же не мячик от пинг-понга: бам-бам, туда-сюда. Свинство! Я тоже недоволен и мне есть, что высказать генерал-лейтенанту Чечематову.

Собралась внушительная полковая делегация из тридцати человек. Сели с комфортом в поезд, купили пива, сосисок и поехали. В штаб армии прибыла огромная толпа офицеров со всех частей, человек примерно двести. Командарма воочию Эдик увидел впервые. Чечематов оказался высокий холёный дядька, примерно лет пятидесяти, большеголовый, и как настоящий генерал пузатый. Морда широкая, мясистый нос крючком, глаза наглые и злобные.

Какой-то полковник крикнул — смирно! Генерал сердито оглядел собравшихся, дал команду вольно и велел садиться. Вместе с командармом за столом президиума уселся Член Военного Совета генерал Нехайло, тот самый, который отодрал Громобоева в первый день службы. Хмурый командарм прошелся по сцене актового зала, важно заложив руки за спину и презрительно оглядел собравшихся сверху вниз. Немного многозначительно помолчав, генерал начал разговор.

— Как я понимаю, тут собрались недовольные службой? Хотя чему же вам быть довольными? Скоро на Родину едите…

В зале пронесся шумок недовольного ропота.

— Или вы домой не хотите? Есть такие, кто не хочет? Родину не любите мерзавцы?

Офицеры принялись ещё громче перешептываться.

— А вот я, например, с удовольствием уезжаю, надоела чужбина, неметчина эта проклятая…

Эдик был в курсе, что генерал отправлялся к новому месту службы — командовать военным округом на Украине. Конечно, еще бы он был не доволен назначением! Вышестоящая должность, хорошая квартира, служебная машина, генеральская дача, сытный паёк…

— Вот многие из вас жалуются, что роста служебного у них нет. Засиделись старшими лейтенантами, капитанами, майорами — хотите званий, должностей. Похвально, правильное желание! А что вы сделали в жизни для того, чтобы стать генералами? А? Ничего! Вот ты седой капитан! Встань, артиллерист!

Командующий ткнул большим толстым пальцем в офицера-артиллериста сидевшего в первом ряду. Капитан встал, одернул китель.

— Капитан Карцев. Командир противотанковой батареи.

— Ну, хорошо, противотанкист. Сколько лет комбатом?

— Семь…

— Семь лет! Кошмар! А жена есть?

— Так точно, женат! Живём

пятнадцать лет.

— Кем жена работает, что окончила?

— Медучилище, медсестра.

Генерал прямо таки засиял, глаза у него заблестели, и он одобрительно кивнул.

— Так и знал! Молодец, садись. А у тебя, старший лейтенант? Кто ты такой, кто твоя жена?

— Командир мотострелкового взвода старший лейтенант Патраков, — доложил офицер. Жена — швея.

Генерал аж прихлопнул в ладоши от счастья.

— Ну вот, все верно! Смолоду делаете ошибки, женитесь бестолково, а потом пеняете на судьбу, обвиняете начальство. К примеру, взять меня! Я кто? Командующий армией и без пяти минут командующий округом!!! Мне лишь сорок пять лет! А почему я так быстро вырос?

— Почему, — не выдержал и спросил майор из того же первого ряда примерно ровесник Чечематова. Да потому, что правильно женился! На дочери кандидата в члены Политбюро Кузнецова! А кто женится на доярках и поварихах, тот так и останется в капитанах и майорах!

Зал зашумел, офицеры громко зароптали.

— Разговор окончен, все свободны! — скомандовал командующий. — Идите и думайте! Хотя о чём вам уже думать, поздно…

Генералы ушли со сцены, следом за ними из зала гомонящей толпой вышли негодующие офицеры. Мужчины собрались в курилке, задымили. Некоторое время стояла гнетущая тишина, военный люд размышлял, потом кто-то прерывал молчание отборным матом в адрес командарма.

«Вот так побеседовал командующий с народом!» — подумал Эдик. — «Нечего сказать — успокоил и ободрил!»

Офицеры по дороге домой судачили, и обсуждали наглого и бесцеремонного генерала. То, что он хам, самодур и наглец было известно всем и ранее, но что до такой степени не умён… Да он просто ушлый проныра и ловкий карьерист! И такие полководцы случись война, поведут войска в бой?

Толстобрюхов с ухмылкой выслушал пересказ встречи и похлопал Эдика по плечу:

— А чему удивляться? Такие бесценные кадры в верхах повсеместно! Именно подобные карьеристы и прохиндеи сплошь и рядом руководят Советской армией! Да и Красной армией руководили такие же полководцы, вспомни хотя бы 41-й год…

Мишка достал из тумбы стола бутылку «Наполеона», предложил выпить и забыть о «паркетных» генералах. Хороший бренди заметно улучшило настроение Громобоеву, но неприятный осадок от общения с руководством все равно остался.

Каждый день немцы и иммигранты пригоняли к военному городку подержанные машины. И чего только не привозили! Советские «Волги» и «Жигули» были самым ходовым товаром из-за низкой цены. Но все же среди массы разнообразных предложений преобладала подержанная автотехника разных стран мира: немецкие добротные и престижные «Мерседесы», «БМВ», «Ауди», более дешевые «Фольксвагены» и «Опели», раздолбанные и поэтому уже не дорогие «Форды». Много было шведских «Вольво», «Сааб», японские «Тойоты», «Мазды», «Ниссаны», корейские «Хундаи» и прочие чудеса автомобилестроения всего мира семидесятых и восьмидесятых годов. На новые машины у офицеров и прапорщиков денег не было, поэтому пяти-шестилетняя машина — были особым шиком, признаком богатства. В основном пользовалась спросом техника с пробегом десяти-пятнадцати лет, но брали и двадцатилетние «телеги».