Прощай, Германия
Шрифт:
Для руководства полков и для немецких властей был устроен отдельный шведский стол в офицерском кафе: напитки, бутерброды, никаких ограничений. Эдуард поначалу встал в длинную очередь за колбасками вместе с горожанами, но Иван Червинский, который недавно стал заместителем командира артполка, позвал его пойти на фуршет.
— Меня вроде не приглашали…
— Ерунда, ты ведь офицер штаба! — махнул рукой Ваня. — Смелее! Я тебя приглашаю!
А действительно, кого стесняться, Статкевича? Да пошёл он…
Замполит полка действительно, с явным неудовольствием взглянул на незваного капитана, поморщился, но промолчал.
В просторном зале кафе по обе стены стояли столы накрытые белыми простынями, заменявшими скатерти, на них стояли салатницы, блюда с фруктами, подносы с канапе, чипсами, булочками, и блюдо с омаром, а также подносы со светлым и тёмным пивом, бокалы с красным и белым вином, фужеры с шампанским. Неподалёку от входа разместили неиссякаемый бар. Здоровяк бармен шустро откупоривал бутылки, а официант и официантка ему в этом дружно помогали.
Выпить на дармовщинку приехала большая делегация из дивизии и так как наши начальники не наговорились, прерванный митинг продолжился речами в кафе. Командиры почти продублировали свои речи, произнесённые на плацу, переделывая их в тосты. В группе немецких радушных хозяев-гостей затесалось двое военных в форме (майор и капитан), и капитанша в платье.
— Шпионы, — пояснил полковой особист Олег Чебан, который стоял рядом с Эдиком позади всех. Оба они не лезли в первые ряды, особист маскировался подолгу службы, а Громобоев, для удобства — ближе к бару и закускам. Олег держал в руке фужер с шампанским, Громобоев тоже взял себе шампанское, тихонько чокнулся с ним, предлагая выпить, но контрразведчик покачал головой:
— Я на службе! Видишь, коллеги из Бундесвера пожаловали… Переводчица вообще из БНД, из немецкой разведки… Так что я тут бдю…
— А мне пофиг, — легкомысленно заявил Эдуард, и продегустировал шипучку.
— Брют! — со знанием дела сказал он особисту. — И даже неплохого качества.
Немецкий распорядитель праздника объявил танцы, и Громобоев тут же пригласил «шпионку» из БНД на вальс. Переводчица покосилась на своего майора, тот чуть кивнул, и «шпионка» приняла приглашение. Эдик кружил партнёршу, прижимался, но она старалась держаться на расстоянии, хотя ладонь капитана всё равно несколько раз переместилась по тощей, костлявой спине пониже талии. Деревянная спина немочки напряглась, она покраснела, поёжилась, но стерпела. Нельзя сказать, что немецкая капитанша была очень красивая или наоборот очень страшненькая, нет, она была обычная, неприметная, как и положено настоящей шпионке, хотя, на взгляд Громобоева, для своей профессии даже через чур симпатичная. Вряд ли стоило с ней возиться, мешал языковой барьер, да и за связи с иностранными агентами чего доброго привлекут…
После первого танца, взяв бокалы с пивом, немцы направились в соседний зал, подслушивать разговоры.
— Ну, ты хлыщ, — усмехнулся Олег. — Всю шпионку облапал…
— А разве нельзя? Никакого криминала. Во-первых, языка не знаю, а во-вторых, и хотел бы чего рассказать, да в военном училище плохо учился и всё давно позабыл. Не шей мне дело, так и расстреляют ни за
— Ладно, живи, — улыбнулся Олег. — Пойдем за ними, будь добр, составь мне компанию для маскировки. Я с ними поболтаю, а ты рядом сиди и пей.
Эдик с радостью согласился. Он набрал доверху в тарелку фруктов, бутербродов, зацепил бокал красного и занял местечко рядом с немецким майором. По середине большого стола сидел громадный капитан-автомобилист Семёнов, с взлохмаченной, и вероятно неделями нечёсаной шевелюрой, который захватил целиком для себя огромного омара, и увлечённо разделывал его руками и зубами. Он оказался в центре пристального внимания немцев.
Этот помощник начальника автослужбы полка, был немного нелюдимый и малоразговорчивый, «повёрнутый» на любви к гайкам и разному автомобильному хламу, почти не вылезал из автопарка, приводя в чувства грузовик и легковушку, найденные где-то на немецкой разбраковке. Бывший спортсмен-тяжелоатлет, случайно попавший в армию, всегда ходил зачуханный и насквозь промаслянный. Вот и сейчас, как он ни пытался для фуршета привести себя в порядок, от него даже через стол несло бензином, маслом и прочими техническими запахами.
Немцы зачарованно смотрели на Семёнова, как тот увлечённо ломает клешни своими крепкими пальцами-клешнями и вгрызается с мясо, и изредка переговаривались.
Олег наклонился к уху Эдика и перевел:
— Шпионы говорят, мол, какие у этого русского огромные грязные руки, как у дикого варвара!
Особист вдруг не вытерпел и прикрикнул на автомобилиста.
— Семёнов, ты бы действительно, помыл руки перед банкетом что ли. Заявился сюда, словно ты кочегар со смены! Позоришь армию, понимаешь ли…
— Я мыл, — огорчённо и одновременно смущенно ответил автомобилист. — Честное слово, полчаса тёр! Не отмываются, насмерть въелись в них мазута и масло…
Тем временем танцы продолжились, но особист увлёкся общением с немецкими шпионами (агенты двух разведок болтали большей частью по-немецки). Громобоеву вскоре наскучило попусту с ними сидеть и делать заинтересованный вид, он выбрался бочком из-за стола, ухватил пробегающую мимо немецкую официантку, прижал к себе и увлёк в медленный танец. Девушка от неожиданности растерялась, попыталась сопротивляться, посмотрела на шефа, но бармен кивнул, разрешая потанцевать.
Эта белокурая немецкая фройлян была более аппетитна, чем костлявая разведчица: полная высокая грудь, чуть выдающийся животик, упругие бёдра, широкая попка. Да и мордашка смазливая! Красивые голубенькие глазки, ровные зубки, щечки словно у куколки. Появилось нестерпимое желание завершить вечер с этой молоденькой немочкой где-нибудь тет-а-тет.
Эдик спросил на ломаном немецком, свободна ли она, официантка в ответ выразительно показала глазами на крупного бармена и на свой пальчик с колечком.
— Мой муж…
— Сорри… Жалко…, — расстроился Эдик. — Опять облом!
После завершения танца Громобоев подошёл к стойке, выпил с этим суровым немцем пива. Бармен смотрел на капитана немного хмуро, но без злости и неприязни.
— Красивая у вас фрау! — похвалил Эдуард официантку.
— Ещё бы, долго выбирал, и женился на ней почти в сорок, — ответил бармен на вполне приличном русском. — Эльза очень порядочная и добрая девушка. Скоро мы заведём ребенка. Танцевать с ней можно, щупать — нельзя!