Прощай ХХ век (Память сердца)
Шрифт:
Между тем Люся показала мне Тарногу, потому что учебный год еще не наступил, и нам не надо было рано вставать и бежать в школу, не надо было готовиться к урокам.
Через много лет в буклете о Тарногском Городке я прочитала, что люди появились здесь в 13 веке прошлого тысячелетия. Тарножане — это потомки русских людей, бежавших от татарского нашествия из Ростова и Суздаля, а также вольнолюбивых новгородцев, осваивавших новые земли. А совсем недавно археологи обнаружили в тарногских лесах дохристианское святилище, что говорит о еще более древнем пребывании людей в этих местах.
Но мы с Люсей не думали об этом, а просто ходили по Городку и разговаривали, и я смотрела по сторонам и впитывала в себя новые впечатления. Тарнога оказалась большим красивым селом. Оно стояло на высоком берегу в месте слияния светлой речки Тарноги и темной лесной реки Кокшеньги, огибающих Городок и естественным образом отделяющих его от сосновых лесов на
Вдоль центральной улицы Тарноги привычно располагалось кирпичное административное здание райкома партии и райкома ВЛКСМ. На этой же улице были Дом быта и магазин. Рядом стояла деревянная начальная школа с интернатом для детей из дальних деревень. На одном конце улицы находился Дом культуры, похожий на все Дома культуры Советского Союза, и, представлявший собой двухэтажное кирпичное здание. В то время в Доме культуры работал самодеятельный театральный коллектив, а также уникальный национальный хор местных исполнителей. Он состоял из нескольких пожилых и молодых женщин, выступавших в старинных русских костюмах. Яркие, вышитые и украшенные кружевами рубахи и сарафаны не одно столетие хранились в бабушкиных сундуках. Знаковые узоры вышивок несли древнюю информацию новым поколениям русских людей. Я была поражена любовным и бережным отношением к этим вещам, выглядевшим так, будто их только что сшили. Головные уборы из красной и желтой ткани, расшитые серебром, золотом и жемчугами, украшали даже старушек и делали их молодыми. На шее каждой артистки были надеты «янтари» — темные от времени янтарные бусы, где каждая бусина была величиной с голубиное яйцо, и гайтаны — длинные, до пояса, золотые, серебряные и медные цепи в полпальца толщиной, с православными крестами посредине.
Каждый вечер в Доме культуры показывали кино, а сцена использовалась для выступлений местных и приезжих артистов. Здесь же проводился модный тогда «Устный журнал», включавший лекции специалистов по какой-нибудь одной теме. Например, медики читали лекции «О вреде алкоголя», или «В здоровом теле — здоровый дух», а педагоги — «О культуре поведения». За Домом культуры простирался прекрасный сосновый бор, служивший своеобразным парком отдыха местных жителей. Это был ухоженный кусок настоящего леса, с высокими стройными соснами, растущими на усыпанной иголками и шишками песчаной почве. Воздух в бору был пьяняще чист, поэтому даже простая прогулка в нем доставляла истинное наслаждение. На входе в бор стояла открытая танцевальная площадка — место танцев, встреч и знакомств молодежи. Два столба с натянутой волейбольной сеткой, расположенные сбоку от Дома культуры, символизировали волейбольную площадку, а зимой здесь прокладывали лыжню. Вокруг бора стояли частные дома. Тут были старые бревенчатые избы и новые постройки, высокие дома-пятистенки, обшитые «вагонкой», с резными наличниками на окнах и «подзорами» под крышами и по бокам. Раскрашенные яркими красками, они празднично смотрели из-за коричневых стволов деревьев.
Другой конец центральной улицы уходил к средней школе, в которой мне предстояло работать, и терялся в старой части поселка. Я прожила у Люсиных родителей уже недели две, когда директор школы, Андрей Андреевич Угрюмов, известный тогда не только в Тарноге, но и в Вологде ученый, знаток русского языка, краевед и просто Учитель с большой буквы, предложил мне место в «учительском доме». В этом предложении не было никакого подвоха. Просто лучше он ничего не мог мне предложить.
Учительский дом представлял собой старое двухэтажное бревенчатое здание «без удобств», в сороковых годах построенное для приезжих учителей. Не помню, где был умывальник, но общая уборная находилась в коридоре на первом этаже. Стоит ли говорить о том, какие «ароматы» она источала! Чтобы помыться, нужно было идти в общественную баню.
В мою бытность в этом доме жили не только учителя, но и молодые специалисты всех мастей, холостые и семейные: судья с семьей, врачи и педагоги. Накануне моего переезда в учительский дом в Тарногу прилетела еще одна учительница английского языка, моя бывшая одноклассница, сокурсница и одногрупница, Геля Суслова. В институте нас связывали приятельские отношения. Геля была очень милой девушкой, доброй и удивительно красивой, неизменно производившей большое впечатление на мужчин. Она всегда очень хорошо и со вкусом одевалась, в отличие от большинства студенток, живших от стипендии до стипендии. Геля и я были довольно модными и, конечно, сильно выделялись на фоне местных девушек. В какую сторону выделялись судить не мне, но потом, когда к нам привыкли, мы получили много забавных отзывов о своей внешности, о которых я расскажу позже. Одеты мы были в моднейшие
Когда я вошла в комнату учительского дома, где мне предстояло жить максимум три года, я обнаружила там Гелю, еще двух молоденьких учительниц пения и трех рабочих девушек из местной пекарни. В общей сложности в двадцатиметровой комнате нас оказалось семеро. Сама комната находилась на первом этаже, была угловой, и по стенкам на улицу глядело восемь маленьких окошек, расположенных почти у самой земли. От старости дом сильно осел, неровный пол ходил ходуном, а посредине печки, которой предстояло отапливать эту замечательную жилплощадь, зияла, похожая на молнию, щель. Вдоль стен стояли железные кровати с голыми матрацами. От увиденного я так и села на одну из них.
Но кто долго унывает в двадцать два года! Мы с девчонками натянули через комнату веревки и разделили ее на части ситцевыми занавесками, обозначив таким символическим образом свою частную территорию. А дальше началась во всех смыслах веселая жизнь. К девочкам музыкантшам стали приходить в гости их будущие ученики, а к девочкам пекарям стали приходить пьяные рабочие пекарни и местные механизаторы, живо заинтересовавшиеся новыми учительницами английского языка. Однако, дальше шумных встреч и застолий за занавесками дело, к счастью, не шло. Тогда мы с Гелей приняли решение найти себе частное жилье, руководствуясь мыслями о более спокойной и комфортной жизни. Тем временем я сильно скучала по дому, по своим родным и друзьям и чувствовала одиночество, несмотря на плотность населения вокруг и на бурное общение. По утрам я садилась у окошка, включала магнитофон и слушала песни Битлз, ностальгически уносящие меня в родной город. Уже тогда я носила очки и, будучи подслеповатой, некоторое время не замечала, что прямо напротив моего окошка через дорогу находился высокий и редкий частокол. Со временем, оттуда стал доноситься мощный рев, который я никак не могла определить. Оказалось, что за частоколом находилась ветеринарная станция, на которой производился забор спермы у быков для осеменения коров на колхозных фермах. Местные меня пугнули тем, что время от времени эти быки срываются с привязи, и рядом с нашим домом начинается настоящая коррида… До начала учебы оставалось около недели, поэтому директор поручил мне отправиться в большую деревню, находившуюся примерно в десятке километров от Тарноги, чтобы познакомиться со своими будущими учениками из 6 «Б» класса. И вот тут со мной произошла история, которую ничем кроме, как чудом и назвать нельзя.
В последние августовские дни стояла жаркая погода, днем воздух нагревался до двадцати восьми градусов по Цельсию. Я решила отправиться в путь пораньше, пешком и налегке, поскольку не нашла попутной машины. «Что такое несколько километров?», думалось мне, «в городе мы за день проходим втрое больше. А прогуляться по песчаной, лесной дороге, да это сплошное удовольствие!» Будучи городской девушкой, я, ни минуты не сомневаясь, отправилась в путь в короткой юбке, кофточке с короткими рукавами, и в босоножках на небольшом толстом каблуке «на босу ногу». В сумке лежала тетрадка со списком учеников и ручка. Ни еды, ни питья я с собой не взяла, надеясь быстро вернуться обратно. О том, куда отправляюсь, я сказала только Геле.
День намечался чудесный. Вовсю светило солнышко, ясное небо синело над головой, и впереди меня ждали мои ученики. Я весело перебежала мост через речку Тарногу и вышла на дорогу, ведущую к цели. С легким сердцем я шла вперед, незаметно углубляясь в лес. Впереди лентой вилась дорога, а солнце поднималось все выше и стало заметно жарче. Постепенно воздух нагрелся так, что от жары дрожал у меня перед глазами, запах разогретой сосновой смолы и отцветающих лесных трав дурманил. По обочинам дороги в траве однообразно и громко стрекотали кузнечики. Если сначала я шла довольно быстро, то скоро солнце напекло мне голову (взять с собой платок я не догадалась). Стало тяжело идти даже на низком каблуке, вязнущем в песке. Незаметно я потеряла ощущение реальности происходящего и двигалась дальше автоматически, не думая ни о чем, кроме того, чтобы скорее добраться до деревни. Тем не менее, мне не было страшно, потому что я знала, что эта дорога меня куда-нибудь да выведет. И, наконец, вильнув в последний раз, она вышла из леса и передо мной предстала нужная мне деревня.