Прощай, Медвежья лощина
Шрифт:
Парень промолчал. Идея Милалики была стоящей. Нужно попробовать. А Старой Матери намекнуть, что не откажется еще раз заглянуть не только внутрь тела, но и внутрь головы. Он насмотрелся на страшные раны на лицах, на черепе. Самое страшное, когда внешних ран не видать, а после удара, например, палицей человек отключается. Бывает, умирает сразу, а бывает, несколько дней мучается от воспаления внутри мозга и невыносимых головных болей. Опыт показывает, что у раненого есть шанс выжить после удара, если через нос и уши кровь отойдет. А если кровотечения нет, то в большинстве
Прошло два года, и Светояр с улыбкой вспоминал свой давнишний страх перед вскрытием трупа. За прошедшее время на разных трупах он наизусть выучил не только расположение внутренних органов, но и мог с одного взгляда отличать больной орган от здорового. К нему за помощью приходили из других селений, и молодому лекарю вместе с помощницами приходилось частенько вытаскивать людей с того света. Особенно он гордился спасением Гаврана, дружинника, с которым в свое время Греслав проходил посвящение в воины.
Прошлой зимой Гаврана в бою поразила стрела прямо в левый глаз. Стрела задела кость глазницы и застряла. Если бы не застряла, то прошила мозг, и обычно после такого ранения бойцы отправлялись в нижний мир. Гавран никому не дал выдернуть стрелу и просил доставить его к Светояру. Тот сразу понял, что глаз воину уже не сохранить, но дал себе слово, что спасет ему жизнь. А без глаза Гавран проживет – не девушка.
Только Мыська знает, чего стоило её другу удалить стрелу, потом глазное яблоко, потом зашить страшную рану, потом двое суток не отходить от раненого ни на шаг, опасаясь воспаления. Когда через две или три недели рана затянулась, Светояр аккуратными стежками пришил верхнее веко глаза к нижнему, чтобы не было видно пустой глазницы. Он же попросил Мыську смастерить для Гаврана повязку из выделанной кожи, и в итоге никто бы не назвал того уродом. В селении были дружинники и даже воительницы, лишившиеся в битвах глаза. Пустые глазницы закрывали толстые кривые рубцы или оставались с краю не закрытыми, с коркой из гноя по краям, и невольно притягивали взгляд своим видом. А на Гаврана, если он и не надевал повязку, смотреть было не страшно: просто закрытый веком глаз, и никакого гноя, никакого воспаления.
Дружинник помнил добро и постоянно делился с Светояром воинской добычей, хотя тот постоянно отказывался. Но Гаврана обижал отказ, и лекарю ничего не оставалось, как принимать подношения.
…Светояр увидел, что к нему несут раненого, и невольно схватился рукой за сердце – точно острое шило пронзило его. В голове застучало: «Сизарь – Греслав. Греслав – Сизарь». Судя по нахмуренным лицам воительниц, дело плохо. Раненого внесли в ту половину дома, которую приспособили под лазарет, опустили на специально сколоченный стол. Воительницы пошли к выходу.
– Уненчити бых живота Греслава (спаси жизнь Греславу), – проговорила Общая Мать. – Буде не тя истаяти вем (не дай ему погибнуть).
Женщины вышли, а в помещении вбежала Милалика, за ней – Мыська.
– Я-а-а-рик, – Греслав с трудом растянул в улыбке потрескавшиеся губы. – Рад тебя видеть. И вас, девочки.
Каждое слово давалось ему с неимоверным трудом, а под конец фразы он закашлялся. Тонкая струйка алой крови сбежала из уголка рта к плечу.
– Шертите… Перуне (клянусь богом Перуном), я держусь. О-о-ох, сил больше … нет. Если что…
– Молчи! Молчи, пожалуйста. Никаких «если». Сейчас я тебе дам попить… Ты уснешь, отдохнешь. Тебе нужно беречь силы.
Светояр достал с полки небольшую бутыль с черным отваром, отлил в ложку и, приподняв одной рукой голову друга, просунул ложку между зубами. Раненый с трудом глотнул и раздвинул губы, чтобы что-то сказать, но смог – силы покинули его.
– Милалика, Мыська, разденьте его, а я пока приготовлю нужное, – Светояр не знал, что с его другом, но кровь изо рта – это легкие.
Одним движением он собрал свои сильно отросшие рыжие волосы и заколол их на затылке двумя деревянными спицами. Милалика как-то сказала ему, что с такой прической он похож на японца. Поверх своей одежды он накинул просторный передник, за чистотой которого постоянно следила Мыська. На маленький стол в изголовье большого стола, на котором сейчас лежал Греслав, выложил инструменты, свернутые рулоны материи, поставил чашу с дезинфицирующим раствором. В углу комнаты вымыл руки, потом намочил тряпку в растворе и тщательно их протер.
Глянул в сторону раненого. Греслав лежал голый, и Милалика осторожно протирала кожу на его груди, качала головой: «Кожа да кости». В центре груди огромное сине-зеленое пятно от удара. Справа, в районе шестого и седьмого ребра – продолговатая по форме опухоль. Такое бывает при переломе ребер. Но у Греслава, видать, не только ребро сломано, но и часть его сместилась и теперь задевает легкое. Отсюда кровь изо рта и кашель. Значит, в первую очередь надо решить вопрос со смещением. Тут два пути. Первый – осторожно сдавить грудную клетку снизу-вверх, и тогда при сжатии нижних ребер усилится давление на верхние, а за счет этого две части ребра встанут на место, соединятся.
Второй путь – сделать небольшой разрез, не задев мышцы, и спицевой вилкой притянуть отошедшую часть ребра. Ну, а потом наложить повязку.
Светояр понимал, что прошло много времени с момента получения травмы, и у Греслава могла уже развиться пневмония из-за невозможности нормально дышать. Еще хуже, если кровь или воздух собрались в плевре и давят на легкое. Придется ставить трубку.
В какой-то момент у парня мелькнула мысль о пещере, но он её откинул: нельзя терять ни минуты!
– Милалика, поможешь мне.
Девушка кивнула.
Чтобы соединить части сломанного ребра, Светояр выбрал второй путь. Сделал один небольшой разрез рядом с опухолью, раздвинул заслоняющие ребра мышцы и осторожно просунул палец внутрь, чтобы определить место перелома. Нашел. Потом взял похожую на вилку с загнутыми концами спицу и протолкнул её под место перелома. Теперь главное осторожненько захватить и потянуть. Та-а-а-к, потихонечку, помаленечку, чуть-чуть…оп! Кажется, получилось.
Теперь зашить рану. Ну, в этом он мастер! За два года километры ран пришлось зашить.