Прощай, Медвежья лощина
Шрифт:
Осталось проверить состояние плевры. Страшное дело, когда из-за травмы там собирается воздух или кровь. Даже крепкие воины погибают буквально в течение получаса, если плевра давит на легкое. Человек не может ни вздохнуть, ни выдохнуть. Пару раз юный лекарь помогал раненым, проникая в опасную область через маленький разрез и вставляя в неё трубку, через которую выходил воздух или кровь.
Светояр приложил ладонь к подмышке раненого, определив место расположения плевры.
– Милалика, приготовь трубку. И помоги повернуть его на бок.
Раненый
Так, теперь немного отожмем край, трубку глубже…Оп! Попал!
– Ты молодец, – Милалика облегченно выдохнула, увидев, как ловко у её друга получилось вставить тонкую трубочку точно между листами плевры. – Пошёл процесс.
Через трубочку вырвался воздух, потом запузырилась кровь. А через минуту Греслав вздохнул и уже не закашлялся.
– Кладем на спину, – командовал Светояр. – Пусть полежит, подышит.
Грудь раненого мерно поднималась и опускалась. Не было ни хрипов внутри, ни бульканья. И была надежда, что пневмонии тоже не будет.
– Бинтуем.
В этом уже Милалика была мастером. Её повязки были в меру тугими, не сдавливали органы и сосуды, хорошо держались. На смуглом теле Греслава белая материя бинтов образовала майку с одной лямкой через плечо.
– Укрой его и пусть приходит в себя, – Светояр вытер вспотевший лоб. – Потом перенесем его ко мне. Скажи Мыське, чтобы она приготовила ему жесткую постель.
– Уверена, она уже всё сделала, – сообщила Милалика. – А может, его здесь оставить?
– Нельзя, вдруг другого раненого доставят или больного. Греславу сейчас чужая инфекция ни к чему. А Мыську я на время освобожу от всех дел, пусть только за ним присматривает.
Не сговариваясь, они подошли к раненому, склонились, прислушиваясь к дыханию. Все в порядке. Уже и лицо не такое бледное.
– Позови кого-нибудь, чтобы перенести больного, – сказал Светояр, снимая с себя передник. – А ты…
– Да, знаю я! – Милалику раздражало, когда ей постоянно указывали, что делать. Как будто она сама не знает! – Инструменты обработаю, стол отмою, помещение проветрю. Так?
– Не сердись, я просто становлюсь занудой. Наверное, старею.
– Ага, в девятнадцать лет уже старик!
– Знаешь, мне кажется, что здесь, в этом времени, год за три идет. Тебе не кажется?
Милалика на миг задумалась.
– Не кажется, а я точно знаю, что здесь быстрее взрослеешь. Некому и некогда с нами нянчиться. Взять Греслава, – Милалика кивнула в сторону раненого. – У нас там, в двадцать первом веке, он бы сейчас кандидатом в мастера спорта был, бился бы на татами бесконтактно, в институте физкультуры учился…Мама бы ему рубашки стирала, завтрак готовила, беспокоилась бы, когда он вечером с тренировки задерживается. Скажешь, не так? А здесь он командир полка, лучший мечник, доверенное лицо князя Светослава. За подвиги можно Героя России давать. А возьми тех, кого с ним вместе в воины
– Точно, – Светояр вытер руки. – Жизнь здесь проще, а требует от человека напряжения всех сил. И почему-то здесь быстрее и ярче проявляются способности и таланты.
– Наверное, потому что никто тебя в двенадцать-тринадцать лет ребенком не считает, и дают не только свободу самовыражения, но и внушают, что без него не обойтись, каким бы делом он ни занимался. Долг, ответственность – здесь не слова, а поступки. О, Греслав очнулся!
Пациент и вправду открыл глаза.
– Ярик, – выдохнул раненый. – Дружище, как я рад тебя видеть. И тебя Милалика…
– Ты нам это уже говорил, – Светояр положил руку на грудь больного, чтобы тот и не пытался самостоятельно встать. – Как себя чувствуешь?
Тот помолчал, прислушиваясь к себе.
– Дышу.
– Это хорошо! Где-нибудь болит?
– Грудь.
– У тебя ребро сломано. Пришлось концы соединять. А потом еще воздух их плевры убирать. Короче! Несмотря на то, в каких условиях все происходило, и кто тебе делал операцию, ты жив! Я рад!
– И я, и Мыська, и все будут рады, как только мы сообщим! – Милалика не удержалась и чмокнула Греслава в щеку. – Сейчас тебя перенесем к Светояру, ты у нас пройдешь курс реабилитации. Поэтому не думай, что тебя отпустим раньше, чем через месяц.
Греслав молча улыбался. Он был среди своих.
…Макошка чуть не плакал. Греслава куда-то унесли на плечах женщины-воительницы, а его бросили на берегу. Никому нет дела до него.
Приблизилась Велена, дохнула в лицо, как будто советовала не печалиться. Потом потянула его к виднеющейся слева рощице.
– Ну, что ж, пошли, – решил Макошка и, перехватив концы уздечек, потянул за собой коней. – Мне-то что, переживу, а вот Греславу трудно. Лишь бы лекарь толковый был.
– Эй, как тебя?
К реке спускалась и махала рукой рыжеволосая девушка.
– Ну, Макошка.
– Здравствуй, Макошка. Я Мыська. Пойдем со мной. Ты с Греславом?
– Ну, да, я его ординарец. Из-под самого Турмаса, считай, его вывел, раненого.
– Ой, какой ты молодец, Макошка! Храбрец! А кони? О, Велена! – девушка узнала кобылу Греслава, обняла её за шею, потеребила за ухо.
– Вот этот – Бор, мой конь, а это кони наших дружинников. Убитых в бою. Хорошие кони, чего ж бросать.
– Правильно, Макошка, коней бросать нельзя. Идем!
Макошка дернулся было за Мыськой, но остановился.
– А Греслав где?
– Греслав в надежных руках, – улыбнулась девушка. – В руках самого Светояра. Слышал о таком?
– И слышал, и встречался с ним в Городище. Только он тогда еще Яриком был.
– Теперь его Светояром люди зовут. Он – лекарь. Очень хороший. Будет лечить Греслава. Это дело долгое. Ты не бойся, Светояр поможет ему.
Девушка улыбалась, и Макошка поверил, что с его старшим другом все будет хорошо.
– Ты, верно, есть хочешь?