Прошел караван столетий (сборник)
Шрифт:
– Умен! – удивился слуга. – Мал, да умен!
– Умен, – согласился Аблиукну, понизив голос, чтобы не услышал Таннау. – Да еще искусен. Ему ведь мало лет, всего тринадцать, а он уже помогает мне лепить статуи крылатых львов. Я этого не мог в его годы.
Таннау не слышал похвалы деда: он с увлечением продолжал работу.
Дед собирался во дворец. Идти надо было далеко. Он решил взять с собой своего верного помощника, серого осла.
– Туда пойду пешком, – сказал он Таннау, – а возвращаться буду на сером. Буду спешить, чтобы скорее тебе все рассказать.
– Хорошо, дедушка. Торопись! Я буду ждать тебя с нетерпением.
– С нами великий Халд! – сказал Аблиукну на прощание. – Если на счастье иду, то не пожалеем нашего ягненка для жертвы Халду.
Большие карие глаза Таннау мигом наполнились слезами.
– Бедный ягненок! – прошептал мальчик. – Нужен ли он великому Халду? Я знаю, Халд грозен, я боюсь его, а ягненка жаль… так жаль! – И Таннау прижался лицом к мягкой, шелковистой шее ягненка.
– А мы отложим жертву, – поспешил утешить мальчика старик. – Халд простит нам нашу бедность, подождет!
Аблиукну шел во дворец опечаленный: и внука жаль и перед Халдом страшно. «Хорошо бы принести жертву, – думал Аблиукну, – тогда бы счастье пришло в наш дом».
Солнце уже село за рекой, когда Аблиукну покинул дворец наместника Иштаги. Он торопился домой: хотелось скорее увидеть Таннау и поделиться с ним своей радостью. Ему приказано работать на царский двор. А что может быть лучше для бедного ремесленника! Это значит, что голод уйдет из их убогого жилища. А Таннау… Бедный мальчик, он ни разу в жизни не имел целой одежды. Теперь он получит новую рубаху и даже сандалии из кожи. Ах, Таннау! Он даже не знает, что впереди у него столько радостей! Царский заказ – это не заказ купца-пройдохи. Не иначе, как Халд услышал его молитвы…
Аблиукну подошел к дому уже в сумерках. За калиткой были слышны детские голоса.
– Ложитесь на землю! – кричал Таннау. – Вы ничтожны, вы рабы!
Аблиукну тихонько остановился за изгородью. На камнях у порога дома суетились сверстники Таннау, дети гончара и лепешечника. Трое мальчиков и одна тоненькая, худенькая девочка играли в какую-то замысловатую игру. Таннау сидел у порога с толстой палкой в руках, с ивовой корзинкой на голове и рваным мешком на плечах. Девочка стояла за спиной Таннау и старательно покачивала опахалом из громадных листьев лопуха. У ног Таннау распростерлись мальчуганы.
– Опять в царя Русу играют, – усмехнулся Аблиукну. – Так и есть. Корзинка заменила царскую тиару, мешок вместо вышитой накидки, а царский жезл в виде простой палки. Что-то будет дальше?..
– Я прощаю вас, ничтожные рабы! – говорит важно Таннау. – Идите прочь и трудитесь. Я не буду вас убивать. А в другой раз, если вы не выполните приказание моей светлости, я велю вас утопить в горячих ключах.
– А ты думаешь, что так легко добыть звезды с неба? – спрашивает робко маленький «раб», уставившись на Таннау лукавыми черными глазами. – Мы хотели добыть всего лишь три звезды, но слишком высоко они повешены великим Халдом.
– А вы дайте ему что-нибудь, как будто это звезды, – шепчет из-за спины Таннау маленькая «рабыня» с опахалом.
Но «царь» услыхал ее голос. Забыв о том, что он должен быть грозным и жестоким, Таннау, широко улыбаясь, говорит своим «рабам»:
– Что же вы не догадались сделать звезды из глины? Глупые!
Тут «рабы» вскакивают и с веселым смехом бросаются в угол дворика, где замешана глина. Они начинают лепить звезды, а Таннау, бросив свой царский жезл и сняв тиару из ивовых прутьев, помогает им. Дети так увлечены, что и не замечают прихода Аблиукну.
– Если бы такими были наши цари, – вздыхает дед. – Если бы они умели прощать и жалеть людей…
Он тихонько привязывает к изгороди серого. Но тот издает трубный звук и сразу же выдает свое присутствие. Дети вскакивают и поспешно исчезают за калиткой. Таннау радостно бросается к деду:
– Что сказал тебе Иштаги? Он дал нам работу?
– А что ты сделаешь со звездами небесными? – спрашивает дед и ласково треплет курчавую голову внука.
– Я бы подвесил их под потолок, и они бы светили нам вместо фитилька.
– Вот так царь! – рассмеялся Аблиукну. – Разве есть такой бедный царь, у которого дворец освещен всего лишь одним фитильком? Там сотни великолепных светильников. Они светят, как звезды небесные.
– Я там не был, – оправдывается Таннау. – Я не знал, что там много светильников. А если бы я был царем, я бы приказал доставить мне звезды небесные. Они лучше светильников!
– Не забудь, мой мальчик, что звезды принадлежат великому Халду. Их нельзя трогать – они священны!
Дед поспешил в дом, а Таннау побежал за ним вприпрыжку.
– А что сказал тебе Иштаги?
– Иштаги сказал то же, о чем сообщил нам слуга его, – ответил Аблиукну, старательно разжигая огонь для светильника.
Два хороших кремня давали большие, светлые искры. Это помогло Таннау увидеть лукавую улыбку на лице деда.
– Будем делать царское оружие! – продолжил оживленно Аблиукну. – Будем шлем чеканить всем на удивление, а ножны для кинжала украсим чудо-птицей. Такие ножны, из чистого золота с чеканкой, Руса видел у царя скифского. Понравился ему тот кинжал, а велел сделать еще лучше и украсить камнями. Но беда в том, что не видел я тех ножен. А по рассказам Иштаги трудно понять, чего хочет царь.
– А мы на глиняной табличке сделаем рисунок и покажем его Иштаги, – предложил Таннау. – Если будет он пригоден, то так и сделаешь.
– Ты это хорошо придумал! – согласился дед. – Попробую я завтра сделать рисунок.
Старик зажег глиняный светильник и стал торопливо шарить у себя на груди. Затем он вытащил сверток и, развязав его, подал Таннау золотой перстень с чудесным синим камнем:
– Это священный камень, – сказал тихо старик, словно боясь, что его услышат и похитят драгоценность. – Он вылечивает от проказы и от многих других болезней. Если бы я имел этот перстень в тот год, когда пришла черная болезнь, то были бы живы твои родители, мой мальчик.