Прошло семь лет
Шрифт:
41
Семь часов утра.
Зябко.
В маленьком баре на углу улиц Лила и Музаи только-только подняли металлические жалюзи. Стулья еще на столах, автомат для кофе никак не проснется, обогреватель потихоньку наполняет комнату теплом. Тони, хозяин, старался подавить зевок, подавая завтрак самой ранней посетительнице.
— Вот, пожалуйста, кушайте, капитан.
Устроившись на диванчике с ноутбуком, Констанс поблагодарила кивком головы.
Стараясь согреться, молодая женщина обеими руками обхватила чашку с кофе.
Расстроенная неудачей, она всю ночь просидела за досье супружеской четы Лараби, время от времени принимая сообщения от коллег. Долгие
Сорбье, ее шеф, позвонил ей с утра пораньше и устроил дикий разнос. Она приняла это как должное. Болезнь не может служить извинением. Ее промахи непростительны. Она, безупречный опытный профессионал, виновата в преступном самомнении, сочтя противников простаками-дилетантами. Не лучший способ отметить капитанские звездочки. Лараби с бывшей женой, безусловно, повезло, но они доказали свою изобретательность и самообладание. Именно этих качеств не хватало сейчас Констанс.
Констанс Лагранж была единственной женщиной-следователем в группе Национальной бригады по розыску преступников. Бригаду часто сравнивали с американской Службой маршалов, она была элитным подразделением, специализирующимся на поимке преступников, находящихся в бегах. Уникальным в Европе.
Констанс взяли туда из парижской полиции, она была заслуженным копом с большим опытом. Право быть элитой она заработала потом и кровью. Работа была для нее смыслом жизни. Ей сопутствовал успех. Благодаря ей были арестованы многие «знаменитые» беглецы: преступники, получившие большие сроки или совершившие какой-нибудь знаменательный побег. По большой части это были французы, реже иностранцы по заявкам Интерпола.
Констанс отпила большой глоток кофе, откусила кусочек от круассана и вновь принялась за работу. Она проиграла первый раунд, но твердо рассчитывала выиграть второй.
Подключившись к вай-фаю Тони, Констанс разжилась кое-какой дополнительной информацией в Интернете. Имя Себастьяна Лараби часто попадалось в Сети. В своей области он был звездой. Она кликнула на ссылку и открыла интервью с Лараби, опубликованное в прошлом году в «Нью-Йорк таймс». Интервью называлось «Мастер золотые руки». Обладая абсолютным слухом и удивительным мастерством, этот скрипичных дел мастер, по утверждению журналиста, делал уникальные скрипки, которые на анонимных конкурсах побеждали скрипки Страдивари. Высказывания самого Лараби были яркими, с интересными подробностями из истории создания скрипок, говорил он и о трогательных отношениях, какие существуют между скрипачом и его инструментом. Интервью сопровождалось множеством фотографий. Элегантно одетый Лараби позировал в своей мастерской. Глядя на снимки, трудно было представить, как этот изысканный человек в захудалом баре Бруклина убивает торговца наркотиками…
Констанс подавила зевок и потянулась. Пока ей удавалось справляться с усталостью и дистанцироваться от болезни. Погрузившись в расследование, она почувствовала себя защищенной, но необходимо было не отключаться, продвигаться вперед, быть занятой.
Она закрыла глаза, чтобы лучше сосредоточиться. Где Лараби с бывшей женой провели эту ночь? Полиция шла за ними по пятам, так что прощай роскошные отели и ужины на прогулочных пароходах. Рано или поздно они попадутся. Рано или поздно им понадобятся деньги, помощь, какое-то общение. Быть в бегах — это быть в аду, особенно для тех, кто не стал еще закоренелым преступником. В другое время Констанс и не волновалась бы. Ей достаточно было бы плести паутину, как пауку, и дожидаться их ошибки, промаха. Без чутья и удачи в их деле
Едва молодая женщина успела попросить хозяина принести ей еще одну чашечку кофе, как мелодичные звоночки предупредили ее, что по электронной почте пришло новое сообщение.
Сантос не терял времени даром.
— У тебя есть принтер, Тони? — спросила она, перебрасывая полученные данные.
42
— Никки! Просыпайся!
— М-м-м…
— Я дал тебе поспать, сколько мог. Теперь нам пора! — Себастьян слегка приподнял жалюзи, защищающие каюту от дневного света. — На набережной и так много народу, — торопил он ее. — Переодевайся, я нашел для тебя одежду.
Никки с трудом расставалась со сном. Опухоль на щиколотке опала. Боль хоть и чувствовалась, но была вполне терпимой.
— Где ты это нашел? — удивилась она, увидев сложенную на стуле одежду.
— Стащил на палубе одной из яхт. И не говори, пожалуйста, что она не твоего размера или не нравится!
Никки натянула узкие джинсы, пуловер с круглым вырезом и кроссовки. Честно говоря, все было ей маловато, но она придержала язык. Хотя потом все же не удержалась:
— Ты действительно думаешь, что я ношу сорок второй размер?
— У меня, знаешь, был очень маленький выбор. Извини, не заглянул на улицу Монтень. [49]
Себастьян взял Никки за руку, и они соскочили на пристань.
Воздух был сухим и чистым. Безоблачное небо сияло синевой, которая напомнила им Манхэттен.
— Да хватит меня тянуть!
— Нужно бежать отсюда как можно быстрее. Сегодня ночью я воспользовался твоей банковской картой, и мой звонок, вполне возможно, засекли.
Пока они переходили улицу Сен-Антуан, он рассказал ей свои ночные приключения: про неудачу с номером, а главное — про исчезновение Камиллы, которая так и не доехала до бабушки.
49
На улице Монтень находится магазин «Диор».
Услышав об исчезновении дочери, Никки почувствовала панический ужас. Горло у нее перехватило, и она остановилась посреди тротуара. У нее свело руки и ноги, на лбу и на висках выступили капли пота, потекли по лицу, по шее. Ком в горле не давал дышать, провоцируя сердцебиение, грозя задушить.
— Умоляю тебя, Никки! Справься, пожалуйста! — молил Себастьян. — Успокойся и вдохни, прошу тебя!
Но слова не помогали. Она задыхалась, приступ с каждой секундой усиливался, Никки могла потерять сознание сейчас, прямо здесь. Себастьян швырнул последний козырь. Взяв ее крепко за плечи, он твердо сказал:
— Смотри на меня, Никки! Успокойся. Я знаю, что означают цифры на замке. Ты меня слышишь? Я понял, что означают эти цифры!
43
Никки нужно было прийти в себя. Пришлось сделать небольшую передышку, и они совершили неосторожность — присели за столик в кафе на улице Вьей-дю-Тампль. Кафе в самом центре квартала Марэ не пустовало даже в этот ранний час.
Себастьян одну за другой пересчитал монетки в кошельке Никки. Вчера вечером она разменяла на Северном вокзале пятьдесят долларов, но потом они расплатились за такси, которое довезло их до моста Альма. Шесть евро — вот и все их богатство. Как раз на одну чашку кофе с молоком и тартинку с маслом, которые придется поделить пополам.