Прошлое должно умереть
Шрифт:
Дребренди хотел выругаться – громко и с чувством, – но водитель указал на появившегося вдали мотоциклиста:
– Это Гас!
И стал сбрасывать скорость.
Гас был разведчиком и прибыл со свежими новостями:
– Мы нашли место, где он бросил мотоциклет.
И сидящие в кузове парни заулыбались, поскольку пешком в мегатагеновом лесу делать нечего. Впрочем, заулыбались не все.
– Мотоциклет цел? – спросил Терри, владелец угнанной машины.
– Вроде да, – кивнул Гас.
– Если он его сломал – убью!
– Сколько в мотоциклете было
– Полный бак и запасная канистра, – тут же ответил Терри. – Я собирался ехать на лесопилку Мэнни.
– То есть топлива в мотоциклете было изрядно, – прикинул Дребренди. – Он мог бы проехать еще много лиг.
– К чему ты клонишь? – не понял Гас.
– К тому, – вздохнул констебль, – что он остановился не потому, что не мог ехать дальше. А устроил засаду.
И в следующий миг, подтверждая слова Дребренди, спереди донесся полный страха крик, а затем – выстрел.
Хоэкунс, или Высокое Искусство Достижения Цели, связывал человека и оружие миллиардами невидимых нитей, как физических, так и духовных, однако был намного глубже, чем представлялось подавляющему большинству обитателей Герметикона. Люди считали, что бамбальеро – так называли адептов Высокого Искусства – представляют собой уникально тренированных стрелков, способных решить исход любого сражения и непобедимых в дуэли, но в действительности бамбальеро учили не убивать, а достигать цели. В том числе – посылая в эту цель пулю. Но не только.
Далеко не только.
Помпилио не требовалось убивать всех бедолаг, чтобы оторваться от погони. По сути, ему вообще не требовалось никого убивать. Адиген прекрасно понимал, что спутники констебля понятия не имеют, с кем связались, и бой – даже с учетом того, что у него осталось всего три патрона, – превратится в бойню. С другой стороны, он отдавал себе отчет в том, что его щадить никто не станет и преследователи откроют огонь при первой возможности. И придется их всех убить.
А значит, нужно придумать такой способ достижения цели, который не приведет к кровопролитию.
И Помпилио его придумал: привлек внимание разведчиков, бросив мотоциклет на видном месте, дождался, когда они отправят гонца к основной группе, и атаковал оставшихся. Эти парни, как все на Фархе, выросли в лесу, были настоящими следопытами и могли бы стать отличными разведчиками в любой армии, но чтобы превзойти Помпилио, им требовалось чуть больше: несколько лет жесточайших, до кровавого пота и нервных судорог, тренировок в Химмельсгартне под руководством учителей, которые плевать хотели на то, чей ты сын – плотника или дара, целью которых было довести тебя до совершенства. Или до сумасшествия. Помпилио свой путь прошел, потом закрепил навыки в бесчисленных путешествиях на неосвоенные планеты, отточил до абсолюта в нескольких сражениях, в которых принимал участие в качестве офицера лингийской армии, и шансов у двух провинциалов не было. Адиген подкрался сзади, отключил ударами приклада, связал, забрал оружие, быстро привел в негодность мотоциклеты, прислушался, убедившись,
И бросился навстречу преследователям, потому что счет пошел на секунды.
Констебль понимал, что нужно бежать и как можно скорее. Приказать развернуться и покинуть ставший чужим лес, но страх перед галанитом заставил его медлить.
– Узнали, кто кричал? – спросил он у парней.
Те покачали головами:
– Нет.
А глупый Фриц добавил:
– Перед смертью крики похожи.
И боевой дух, и так невысокий, начал сдвигаться в сторону отрицательных значений. Терри сплюнул и отвернулся. У Гаса, похоже, задрожали губы. А умный водитель предложил:
– Может, я съезжу за подмогой?
За что удостоился презрительных взглядов. При этом каждый кинувший взгляд подумал, что не прочь сам усесться за баранку.
– Нас шестеро, – сглотнув, произнес Дребренди, но Гас его перебил:
– А их было двое.
– Всего двое.
– Констебль, может, скажешь, за кем мы охотимся? – спросил Терри.
– Я…
Дребренди оглядел парней и понял, что больше не имеет права скрывать от них правду. Но и признаваться в том, что собирался повесить, а теперь преследует самого известного адигена Герметикона, Дребренди не собирался и быстренько соорудил удобоваримую ложь:
– Когда мы повели парня к виселице, он сказал, что бамбальеро…
– И вы молчали? – выдохнул водитель.
– Святой Пелле, бамбальеро… Мы все умрем… – Гас всхлипнул.
И констебль признался себе, что недооценил репутацию, которую Хоэкунс имел среди добрых жителей Фоксвилля.
– Нужно уезжать, – сказал водитель.
– Если он нас отпустит, – мрачно буркнул Терри.
– Что он нам сделает? – хрипло спросил водитель. – Садимся и уезжаем, он нас не догонит. Его учили стрелять, а не бегать.
– А как же парни? – опомнился Гас, но его никто не слушал: разведчиков считали мертвыми.
– Вот именно: стрелять, – выдохнул Терри. – Бамбальеро не промахиваются.
– Я бью белку в глаз, – буркнул констебль.
– Белки не стреляют в ответ.
И в этот миг раздался зычный голос:
– Вы меня слышите?
И все вновь изменилось.
Дребренди и его парни были охотниками, прекрасно поняли, откуда прилетел вопрос, повернулись в правильную сторону, но ни один из них – ни один! – не поднял винтовку. Не обозначил желания посостязаться с адептом Высокого Искусства в умении стрелять.
– Чего ты хочешь?! – крикнул в ответ констебль.
– Положите оружие и отойдите от грузовика на сто шагов, – велел адиген. – Я заберу машину и уеду. Никто не пострадает.
– А мы?
– Кто-то поедет на мотоциклете, кто-то пойдет пешком, но к вечеру вы все будете в Фоксвилле. Живыми.
Последнее замечание прозвучало намеком, который все прекрасно поняли. Однако Дребренди попытался поторговаться, чтобы иметь возможность сообщить га-ланиту, что боролся до конца:
– Нас больше!