Прошлое иногда возвращается
Шрифт:
*****
Хохотали на базе над незадачливым грабителем громко и дружно.
– Сергей, а на фига ты ему золото оставил?
– Понимаешь, Дима. Могу назвать минимум три причины такого поступка. Во-первых, он нам за него все таки заплатил.
– Снова хохот.
– Во-вторых, для нас это золото особой ценности не имеет. В любой момент произведем, сколько надо. Да и тащить не хотелось. Тяжелое, зараза. Пусть теперь его мэр потаскает.
– На этот раз хохот был дольше. До людей постепенно стало доходить, что они уже живут в совершенно ином
– Но самая важная причина третья. Я тут потихоньку начал задумываться от перспективах. Было бы глупо не использовать имеющиеся возможности для создания общества нового типа. На Земле или где-то еще, это другой вопрос. И здесь простым внедрением технологий не обойтись. Менять в первую очередь придется психологию людей.
– И как?
– А давай вам наши бывшие старики расскажут, как жилось раньше в коммуналках. Все были на виду. Попробуй у соседа что-то украсть или просто обмануть. Это один момент. Второй момент в том, что по крайней мере в СССР, хотя, думаю, до определенного момента это было распространено во многих странах, важным являлось такое понятие как совесть. Да-да, не смейтесь. Это во властных эшелонах зачастую было абстракцией, отчего все и рухнуло. Но на уровне простых людей это качество было одним из наиболее важных движущих сил. Я до сих пор помню, как в глубоком детстве шел по улице с бабушкой и нашел на дороге десять рублей. Это были тогда приличные деньги. Так она подняла бумажку и стала громко кричать, кто ее потерял. На нее, правда, и тогда многие косились с удивлением, но тем не менее. И знаете, что самое любопытное? Ни один человек не сказал, что это его деньги. Совесть была нормой.
А еще как на уровне официальной пропаганды, так и на уровне простого индивидуума обостренно воспринималась справедливость. Справедливость это не равенство всех перед неизвестно кем придуманным законом. И даже не равноправие всех граждан внутри страны. Справедливость, это когда каждый получает то, что заслуживает с точки зрения всего общества.
И я уверен, что нашу будущую жизнь следует строить на трех китах. Справедливость, это отношение общества к человеку. Правдивость это взаимоотношение между людьми в обществе. И здесь нам как раз и помогут новые технологии от Сеятелей. Ведь что такое симбионт? Попробуй при непосредственном контакте двух симбионтов обмануть кого-то. Не выйдет. И, наконец, третий кит, это совесть, как главное внутреннее качество человека, живущего в обществе.
– Ну ты, Серый и задвинул. Аж мозги набекрень. Это тебе не бой спланировать или новую пушку на корабль прифигачить. Далеко заглядываешь.
– А нам торопиться некуда. Все пока еще одними штрихами и наметками. Но думать о будущем надо уже сейчас. Думать, с людьми разговаривать. Смотреть, что они думают. По большому счету случайных людей на базе практически нет. А если и есть, то единицы. Так что многих эта тема заинтересует. Пусть пока думают и меж собой обсуждают. А потом, время придет, глядишь, куча полезных идей появится. Я же вам обо всем этом тоже не случайно сказал. А чтобы вы в свою очередь задумались, как будем жить после победы. Как нам с той же Землей отношения строить. Это еще один сложнейший вопрос, который даже с пол-литрой с кондачка не решишь. Ну а возвращаясь к вопросу о третьей причине с золотом, думаю, уже поняли. Если твой противник, не имеющий совести хочет тебя кинуть, то это еще не повод самому превращаться в грабителя. Наказать и оштрафовать мы его были вправе. Это справедливо. А вот оставить ни с чем, нет. Потому как совесть не позволяет.
– Слушай, а как по-твоему, убить их было бы справедливо?
– Вопрос на самом деле не так прост, как кажется. Я думал об этом. Меня всегда бесила в американских фильмах одна и та же дурость. Практически везде положительный герой жалеет своих врагов, оставляет их в живых, а потом еще раз десять с ними воюет. При этом, как правило, обязательно погибает кто-то из нормальных людей. А они могли бы спокойно жить, если бы этот, прости, Господи, херой, разобрался бы с проблемой сразу и окончательно.
И, знаете, если бы нападение на нас было бы неожиданным, я считал бы себя вправе убить противника. И, не задумываясь, бы это сделал. Перед нами глобальная задача по спасению планеты стоит, а из-за какого-то жадного хмыря все могло накрыться или, как минимум, осложниться. Потому в этих условиях убить, обороняясь, было бы справедливо. Но проблема в том, что мы контролировали ситуацию с самого начала. Никакого вреда нам эти гоп-стоповцы причинить не могли. А посему и убивать их мы были не вправе. Хоть и не их в том вина.
Философский разговор неожиданно прервала Селена. Дима, до тебя Василий Пархоменко дозвониться пытается.
– Давай соединяй на трубку.
Дмитрий встал и вышел, чтобы не мешать беседе. Но уже через минуту вернулся.
– Ребята, у дяди Васи проблемы начинаются. Обкладывают его, контора на него вышла. На завтра повестку в областное управление получил. Может и по каким-то другим делам, но он волнуется.
– Правильно волнуется. Пусть прямо сейчас все бросает, потом все, что нужно, доберет, и рвет когти. Он из этого управления может не выйти. А если и выйдет, то все рассказав. Нам чужой интерес совершенно не нужен.
– А мы его из управления вытащить не сможем, если что?
– Вытащить-то мы сможем. Но нам эта война нужна? Тихо пройти не получится, скорее всего будут пострадавшие. А в чем люди виноваты? Они свою работу делают. И потом, представляешь, какой шум поднимется? И что из твоего Василия к этому моменту вытянуть успеют? Нет, однозначно. Пусть немедленно в машину и на то место, откуда ты его первый раз н базу возил. Бот за ним вылетит.
– Селена, будь умницей, возьми товарища Пархоменко под наблюдение прямо сейчас, пару зондов подвесь, чтобы мы хотя бы понимали, есть ли за ним хвост или нет.
– Да, мой повелитель, слушаюсь и повинуюсь. Зонды уже в пути.
Через два часа немного встрепанный глава комитета ветеранов уже сидел за столом на базе и, попивая успокоительный нектар, рассказывал.
– Меня что насторожило? Уже какое-то время ряд инвалидов из спецов, к которым я обращался, рассказывали, что незадолго до меня к ним приходили характерные ребята. Вроде как внимание бывшим коллегам, дескать, служба если сможет чем-то помочь, то непременно. А сами так ненавязчиво расспрашивали о жизни, мыслях, желаниях, задумках на будущее. И между делом интересовались, не в курсе ли кто, куда часть таких же инвалидов подевалась.
– А тут и мне эта повестка. Причем, не по почте, как обычно. Курьер на работу пришел, передал под роспись лично в руки. Вот я и дернулся.
– Ну и правильно сделали, Василий Семенович.
– Просто Василий.
– Нет уж. У нас тут первые традиции образовались. До процедуры омоложения все старше 60-ти с отчествами в обращении. Потом только имена. Это наши ветераны и родители придумали.
– Вот как? Ну что же. Побуду какое-то время еще Семеновичем. Я ж пока действительно вдвое старше выгляжу.