Прошлой осенью в аду

Гончаренко Светлана

– Слышно ли что-нибудь новенькое про паркового маньяка? – без всякой надежды поинтересовалась я.

– Ищем, – бодро ответил Грачев и налил себе кипяченой воды из чайника. – После девицы из «Тканей Европы» новых случаев не было. Улицы патрулируются, так что вы не бойтесь.

– Прочитайте и подпишитесь вот здесь, – сказал Милованов и протянул мне свой законченный труд. Сегодняшние мои приключения, изложенные ритуальным милицейским стилем, выглядели на редкость глупыми. Я жалела, что ввязалась в эту канитель со стражами порядка. Я, правда, узнала, что они обожают Бека и стоят за него горой. Ну, что ж, отрицательный результат – тоже результат. Может, хоть Цедилова отвадить удастся. Чего

ему еще надо? Вчера обмарали песком и забросали помидорами, сегодня лишили средств к существованию, конфисковав баул. Должен понять, что лучше будет оставить меня в покое. Он, конечно, юноша туповатый, но не настолько же! Пусть теперь побегает за своими кремами. Может, наконец, угомонится?

Формальности с протокольчиком закончились, милиционеры стали прощаться. Грачев допил воду из чайника. Кипяченой воды у меня больше не было, а из-под крана он не желал – пришлось им убираться восвояси. Судя по всему, им приятнее было сидеть у меня на кухне, чем тащить цедиловский баул к себе и там что-то с ним делать. Интересно, куда они все эти кремы денут? Раздарят женам и девушкам? Пускай! Почему бы Грачеву не осчастливить чудо-средствами жену с кистой в ухе? У меня же на прощанье был припасен еще один вопросик:

– Скажите, ребята, у вас работает – или служит, как правильнее сказать? – такой... капитан Фартуков?

Ребята переглянулись. Милованов пожал плечами, а Грачев наморщил лоб:

– У нас в отделении нет... Но я вроде слышал такую фамилию...

– Он, кажется, умер позавчера, – беспечно подсказала я.

– Ну нет, – убежденно возразил Милованов, – если б из наших кто умер, мы бы знали. Никто в последнее время не умирал.

– Конечно, не умирал!.. А тот, из двадцать первого? – вспомнил вдруг Грачев. – Ну, тот, Серый, помнишь? Что со свидетельницей закатился на какой-то остров на моторке и пять дней там с нею куролесил. Якобы для установления контакта и атмосферы доверия. Жена его с заявлением приходила, розыск объявили, а он тут и нарисовался как ни в чем не бывало. Наверное, это ваш Фартуков и есть.

– Может быть...

Милиционеры с интересом уставились на меня. Должно быть, заподозрили, что я и есть та свидетельница, что куролесила с Фартуковым на острове. Они поспешно простились, и я осталась наедине со своими сомнениями. Первой мыслью было вытребовать Макса наконец домой – тогда бы мне не так боязно было. Однако если Цедилов собрался таким же образом, как сегодня, появляться в моем доме и исчезать, то это нехорошо скажется на ребенке. А уж если Бек тот черт, каким сегодня явился... Нет, Максу нечего делать рядом с нечистой силой!.. Сменить замок? Можно бы попросить Чепырина (с Седельниковым отныне никаких отношений!), но что это даст? Агафангелу любые замки нипочем. Что до Бека, то к нему я больше не пойду. Не знаю, похищает ли он женщин, но его эксклюзивные методы явно гнусные. Не написать ли анонимку в городскую желтую газету «Обо всем откровенно»? Про Бека, про его психотропные средства, про милицию, прикормленную бесплатной диагностикой? Про темный уголок, застеленный драпом, куда он возлегает на пару с пациентками? Могут напечатать, да что толку? Вряд ли эта парочка оставит меня в покое. И какие скользкие оба, никак не хотят прямо сказать, чего добиваются…

Мои мысли бегали по кругу, нагоняя друг друга, перемигиваясь, повторяясь. Они страшно мне надоели. Как-то отделаться от них, подставить им подножку, сбить с колеи можно, только переключившись на другое такое же прилипчивое занятие. А не позвонить ли Наташке? Что-то после вчерашнего сеанса ничего от нее не слышно. Я бросилась к телефону.

– Юлик! – отозвалась Наташка непривычно слабым голосом. – А я боялась тебе звонить. Как-то не по себе от твоих приключений.

У меня в голове все тоже перестало укладываться... Так хорошо все было, и вдруг...

– С тобой что-то случилось? – испугалась я.

– Со мной нет... Ты помнишь, вчера, у Бека...

– Еще бы! Кстати, ты почему меня не дождалась? Со мной такое было!

– Юлик, прости, у меня как раз время начиналось в тренажерном зале. Недешевое оно. Чертово похудание! До чего эти железки надоели! Лучше б я шпалы клала, была бы хоть стране от этого какая-то польза. Главное, аппетит после зала у меня просто бешеный. Вчера вот после нагрузок полторы пиццы умяла. С колбасой. Итог: пахала, как лошадь, а прибавила двести грамм! Но двести грамм, Юля, это ерунда! Главное – Бек... Я всего ожидала, только не этого! Этого я не просила! Да если б я знала, ни за что бы не согласилась! Это ни в какие ворота...

– О чем ты говоришь, не понимаю?

– Ох, и подумать страшно... Бек-то вчера мне руку ниточкой обвязал, наобещал сексуальную привязку. Мол, Вова ко мне будет испытывать физическое влечение. А с толстозадой будет покончено в три дня... Я-то думала, что Вова ее просто бросит... Такого я не просила!

– Чего такого? Говори яснее!

– Толстозадую машина сбила. Какая-то «Мазда» сливового цвета. За рулем вроде девка была в темных очках. Сбила и шваркнула дальше, только пыль столбом. Ни «Мазды», ни девки не нашли.

– А толстозадая?

– Насмерть! На месте, не приходя в сознание. И это в первый же день... Я этого не просила! Господи, если б Вова знал! Ужас какой-то... Я ее вроде как заказала, понимаешь? За триста всего рублей!

– Успокойся! Просто совпадение.

– И это говоришь ты? После всех штучек с маньяком?

– Маньяк – это цветочки! – успокоила я подругу. – Слушай, что было вчера...

Я рассказала Наташке про вчерашний сеанс рогатого Бека, про сеанс сегодняшний, про баул, про милиционеров. Бедная Наташка утратила остатки своего здравомыслия и ничего не смогла мне сказать, кроме как:

– Нам выпить надо. Приходи ко мне. Черносмородинная, кажется, осталась... Кстати, тебе привет от Димы Сеголетова. Ты ему очень понравилась: и попка, и все остальное...

– Ответа не будет. Можешь передать, что его попка, напротив, мне совсем не приглянулась.

– Зачем ты так сразу? У него своих проблем вагон. Представь, его вчера ячменями обкидало. Перекосило всего – ты бы не узнала. Прямо сватья Бабариха. А ведь какой красивый парень! Так что пока он привет передает, а сам с тобой встретиться не может. И практику не открыл. Ну, вообрази, увидит шизик или алкаш этакую рожу – последние мозги набекрень съедут.

Бедный Дима! Он тоже пострадал. Я нисколько не сомневалась, что его ячмени – проделки пакостного Бека.

Глава 11

На мраморных ступенях

И Наташка бедная! Кончина толстозадой перевернула все ее привычные представления о мире. Она болталась теперь вверх тормашками в немыслимом хаосе, нигде не находя ни опоры, ни спасения. Черносмородинную, как выяснилось, она еще до этого выпила, и мы маялись между беленькой, не лезшей мне в глотку, и каким-то ликером с мощным парфюмерным запахом. Наташка все время испуганно оглядывалась и ожидала, что вот-вот от стены отделится бледный призрак толстозадой и удушит ее. Она призналась, что жгучие ласки Вовы, очевидно, насланные Беком, ей теперь кажутся неестественными и не будят ответной страсти. И сон видит все один и тот же: она идет куда-то, но попадает непременно в Аликов морг. Самого Алика там нет, зато рядами лежат сбитые «Маздой» покойники. Они противно шевелятся под простынями и норовят вытащить у Наташки из сумки кошелек.