Просроченное завтра
Шрифт:
— Я помню. Ее во всех американских бумагах пишут. Стефан так Стефан, что уж там… Главное, вторым именем не пиши Дмитрия. Замучаемся ошибки в спеллинге исправлять.
— Вторым напишем Станислав.
— С чего вдруг?
— Имя нравится.
— Пиши тогда первым. Хотя ты его даже не предлагала.
— Первым не хочу. Вторым.
— Пиши, что хочешь. Тебе пить принести? Или таблетку?
— Нет, я спать…
— Тогда я выйду в коридор, чтобы матери позвонить.
— Давай…
Алена зажмурилась. На ресницах дрожали слезы. Таблетки действовали — живот почти не тянуло, а вот на сердце за первые часы материнства
Дима между тем стоял в коридоре, облокотясь на подоконник. За окнами уже стемнело, и он провожал глазами фары немногочисленных машин. В голове было пусто. Да и во всем теле — сродни легкому опьянению.
— Мам, все у нас отлично, — Дима думал говорить тихо, но голос без спроса срывался на фальцет. — Мам, это самый крутой экспириенс… Блин, опыт. Мам, перерезать пуповину — ты не представляешь себе, что это… Мам, весь мир рожает вместе. Это нормально. Да, постфактум, чтобы вот такое не выслушивать. Все, мам, я пришлю фотки завтра. Сейчас нам нужно хоть немного поспать. Да, у меня там диванчик и сын под боком. Мам, я уже три раза менял подгузник. Я уже эксперт в этом деле. Все, мне надо идти. Степашка… Ну да, конечно! В честь зайца из «Спокойной ночи, малыши». Нормальное имя. Не нравится Степа, зови внука Стефан. Он и не будет никогда Степашкой. Он будет Стефаном. Нормальное здесь имя и хрен поймешь национальность… Мам, мне кажется, ты не о том сейчас думаешь. Главное, что ребенок здоров и Лена в порядке. Я тоже… Нет у меня никакой травмы. Мам, мне надо идти к жене и сыну, у меня теперь ответственности в два раза больше стало. Все, давай, пожелай мне спокойной ночи. У нас это на год заклинание такое будет… Спокойной ночи… Пока, мам.
Дима сунул телефон в карман и выдохнул. Надо реанимировать Лайвджорнал и писать зарисовочки теперь уже на детские темы, чтобы не выслушивать от матери, что там одна бабка сказала… Комментарии она в интернете писать пока не научилась — к счастью. Вот и волки будут сыты, и овцы целы — его нервы. Только бы Ленке не начала их трепать. От свекрови надо жить подальше. Иногда даже дальше, чем через океан. От тещи тоже, кстати. Крови бы им попортили немало, закрути они этот роман в Питере.
Впрочем, в Питере ничего бы, наверное, и не вышло. А теперь у него наконец-то снова семья и ребенок. Не дочь, а сын. И, наверное, хорошо, что не дочь. Меньше боли. Хотя уже и не болит. Ему хорошо с Ленкой. Да, через беременность прорывались тяжело. Воспользоваться советом доктора «наслаждаться ей» не получилось, но сейчас они выдохнут и все вернется на круги своя. Нет, все будет другое. Они родители, теперь как бы только о себе думать нельзя. Да и не хочется.
— Лена, ты спишь?
Она спала. Он тоже лег, но, кажется, даже глаз не успел сомкнуть, как проснулся малыш. Дима попытался успокоить сына простым покачиванием, чтобы не будить его мать.
— Дай мне Степу! — тут же встрепенулась Алена.
Нет, сначала надо было его переодеть.
— Свет включи!
А он не включил? Кажется, за минуту научился все делать на ощупь — может, отцовский инстинкт все же не миф? Ведь на курсах не особо на кукле натренировался. А тут за минуту, а то и меньше, уже доставил матери сухого малыша.
— Лена, воду будешь или за чаем сходить? Тут совсем рядом автомат.
Алена смотрела на него всего секунду, но он успел и вспотеть, и высохнуть. Что он делает не так? Ну что?
— Чай?
Он принес два стакана. Себе тоже. А когда попытался забрать спящего младенца от матери, чтобы та не облила его чаем, пришлось с ней повоевать. В итоге разбудили малыша, но Дима мужественно выкатил люльку в коридор, и через секунду Степашка снова спал.
— Зачем трогал? — смотрела на него с укоризной жена.
— Ты должна поспать. Я тоже валюсь с ног и не могу караулить его у кровати.
Не поругались — отлично. Уже прогресс в отношениях. Утро будет мудренее, но наступило оно слишком рано. Малыша увезли на разные проверки, и они целый час сидели молча, не смотря друг другу в глаза.
— Чего ты нервничаешь? — не выдержала первой Алена, оторвавшись от заполнения бумаг на ребенка.
— Я не думаю о плохом. Оно само думается. Страшно. Это, наверное, уже никогда не отпустит. Это, наверное, и есть родительская любовь. Нет?
— Не знаю.
Пришел врач поздравить состоявшуюся маму и сообщить, что вечером она может идти домой.
— Ребенка, надеюсь, выписывают? — спросил он с улыбкой.
Алена пожала плечами.
— Еще не знаем.
— Ладно. Тогда подпишу твои бумаги в обед.
Степашку наконец вернули. Минут через двадцать пришла их педиатр сообщить, что с малышом все хорошо. Только есть желтушка, и она ждет их у себя в офисе в четверг к десяти часам утра.
— Если бы я доходила шесть дней, ничего бы не было, — прорычала Алена тихо.
Но Дима все равно оглох от озвученного женой обвинения. Наверное, поэтому его голос прозвучал так громко:
— Лена, я тоже читал о новорожденных! Она у всех есть, эта желтуха. И не факт, что это из-за нашей прогулки. И посмотри, какой он уже огромный. Отходи ты еще неделю, так бы легко не родила слоненка.
— Легко? Это было, по-твоему, легко? — чуть ли не выкрикнула Алена.
Дима вздрогнул.
— Я не так выразился. Было бы еще тяжелее, а тут у нас, можно сказать, экспресс- метод получился. За шесть часов вместо десяти. Лека, ну не надо на меня так смотреть. Ты уже родила. Ты молодец. И я тоже не оплошаю. Я буду хорошим отцом. Я постараюсь им быть, чтобы у тебя не было ко мне никаких претензий.
Алена отвернулась. Он тоже — к люльке.
Педиатр подняла жалюзи и велела держать распеленатым на солнце. Последние часы в больнице Дима простоял с сыном в коридоре, потому что солнце переместилось на другую сторону здания. На руках держать ребенка ему не разрешили — выкатили люльку. Уронит? Да сейчас! И, наплевав на больничные порядки, он заносил сына к матери все же на руках.
— Лена, тебе помочь одеться?
— Я справлюсь. Занимайся Степашкой.
В люльке малыш казался большим, на руках — маленьким. В комбинезоне — вообще утонул. В автокресле Дима с трудом нашел у сына плечики, чтобы расправить на них ремни безопасности.
— Лена, теперь мы должны в разы осторожнее водить? — сказал он, ставя кресло на базу на заднее сиденье Форда. — Может, что-нибудь посолиднее купим? Хотя бы Хонду-Пилот, если не Лэндровер. Лен, мы можем позволить себе танк. И это ради безопасности ребенка.
— Дима, садись уже за руль.
Он сел, пристегнулся и уставился через лобовое стекло на больничные корпуса. Как-то до сих пор не верилось, что самое страшное позади. Все живы, почти здоровы — жизнь только начинается. Взрослая жизнь. По-настоящему взрослая.