Простая формальность
Шрифт:
— Тыстанешь богаче. Не мы.
— Значит, ты говорил, что женишься на мне просто потому…
— Это была минутная слабость. Ты знаешь, как плохо я умею говорить «нет».
— Но нам было так весело, когда мы вместе вытирали пол…
— Мэрион, пойми, я не хочу жениться вообще.Дело не в тебе.
— Неужели ты готов был жениться только из-за денег? Это как-то уж чересчур цинично.
— Цинично? Посмотри на себя!
— И жестоко. Ты
— Прекрати. Из соседних номеров начнут звонить администрации и жаловаться на шум. — Он попытался встряхнуть ее за плечи, но она выскользнула из его рук. Тело у нее было жесткое, напряженное, все еще влажное. — На самом деле я тебе не нужен. Ты отлично проживешь без меня.
— Я не могу. Не хочу! — закричала она. — Будь ты проклят! Проклят! Я кончаюсь.У меня внутри пустота. Я одна. — Она схватила поднос, словно готова была швырнуть им в Клэя. Он поспешно снял со стула пиджак. — Давай, давай. Убирайся, идиот проклятый! — Она потрясла подносом в воздухе, бросила его на стол, подняла, снова бросила. — Толстобрюхий идиот, вот кто ты! Убирайся! Убирайся сейчас же!
Он быстро двинулся к двери.
Почему ярость кажется особенно страшной, если она исходит от маленькой, тщедушной женщины? Почему темные, злые глаза на худом, бескровном лице выглядят так пугающе?
Он выскользнул из номера, закрыл дверь и приказал сердцу колотиться потише; потом с облегчением услышал, как щелкнул дверной замок. По ковровой дорожке холла к лифту шел рассыльный; его туфли слегка поскрипывали. Клэй подождал. Из-за двери ни звука. Почему вдруг такая зловещая тишина? Может, она одевается и сейчас бросится догонять его? Или перерезает себе вены? Может, надо постучать и — не дай Бог — вернуться обратно?
Но тут он услышал рыдания. Громкие, надрывные. Наверно, сидит на стуле, облокотившись на секретер. Она всегда любила сидеть вот так и рыдать во весь голос.
Между рыданиями он уловил какие-то слова и, приложив ухо к двери, попытался расслышать. Имя. Повторяет чье-то имя. Хэнк? Оплакивает покойного мужа?
— Хи-и-иро. Хиро-о-о…
Японец! Слуга!
Переведя дух, он выпрямился и пошел по коридору к выходу. Все обойдется. Его жестокость ее не убьет.
Глава двадцать четвертая
На следующий день после того как Синтия послала Мэрион телеграмму, они с Бет вернулись на «мерседесе» в Нью-Йорк и оставили машину в гараже Клэя. Потом поднялись в квартиру, упаковали свои вещи и решили, что для переезда на Лонг-Айленд придется нанять две машины.
Заранее успокоив себя тем, что идеальных людей не бывает, Синтия забрала все свои платья и все подарки Клэя. Бет взяла стереосистему и всю одежду, свою и Сарину. Синтия с вожделением поглядела на
Когда Бет уехала с первой машиной, Синтия позвонила Клэю на работу и спросила, не хочет ли он повидаться с ней. Он сказал, что хочет и приедет сейчас же.
Когда он приехал, его ждал горячий кофе. Видно было, что он чувствует себя неуютно, как панда, которому тесно в собственной шкуре. Они изобразили что-то вроде объятия. Он понял, какую маску она выбрала — для него и для самой себя: усталая уборщица, которая подметает сцену и собирает с нее всякий мусор после конца мелодрамы; но душой она давно уже не в театре, а дома.
— Я прочел — вернее, выслушал по телефону, — твою телеграмму. — Это было первое, что он сказал, садясь за стол. В голосе его звучало напряженное ожидание. — Ты всерьез решила так поступить?
— Да. Ты рад?
— Да. Пожалуй, да.
Напряжение спадало с него на глазах; его тело облегченно расслабилось.
— Ты расстаешься со мной без сожаления?
— С огромным сожалением. — Он поджал губы, стараясь принять грустный вид. Но грудь его распирало от радости.
— Я тоже.
— То, что ты не взяла денег от Мэрион, достойно восхищения.
— Согласна. Я сама собой восхищаюсь. Ты на ней женишься?
— Ни в коем случае.
— Она показалась мне довольно интересной.
— Chacun `a son go^ut, [1] как сказал бы бедный Хэнк.
— Не знаю, что это значит.
Он посмотрел поверх нее на этажерку, где стоял китайский фарфор, который она так усердно разыскивала и покупала.
1
О вкусах не спорят (фр.).
— Что ты решила забрать?
— То, что называется «личные вещи». Платья, твои подарки. Бет взяла стереосистему.
— Можешь оставить себе «тойоту». Ты ведь из-за меня продала свой пикап.
— Спасибо. Это очень мило с твоей стороны.
— Хочешь еще что-нибудь взять?
Она с улыбкой обвела глазами комнату, пока он поудобнее усаживался на стуле и только что не посвистывал, демонстрируя полное безразличие.
— Нет, не хочу.
— Ну, хорошо.
— Кто будет подавать в суд — я или ты?
— Подавай ты, — быстро ответил он. — Я оплачу все судебные издержки.
И снова она сказала ему спасибо.
Он встал, подошел к камину, посмотрелся в висящее над ним зеркало. Он как будто уже похудел на несколько фунтов. Провел бессонную ночь?
— Итак, все кончено. Мы оба проиграли, — сказал он нараспев. Вид у него был блаженно-счастливый — как в тот вечер, когда она сказала ему, что согласна выйти за него замуж.