Прости, но я ухожу
Шрифт:
Его отсутствие было настолько заметным, что я не уставала поражаться тому, как же молниеносно он стал важен всем членам моего семейства. Даже Ксюша, которая довольно быстро забывала обо всем в силу возраста, ходила и повторяла - Я, Я, Я. И указывала на набор мягких куколок, в которые обычно они играли с Яном, когда он приходил.
Часов Кирсанов так и не хватился, а на звонки не отвечал, и, учитывая странное поведение Юли, я стала придумывать себе всякие глупости. Дошло даже до того, что в итоге в них и поверила, начав убеждать себя в простом объяснении происходящего.
И так вдруг муторно стало на душе… Прежде всего от того, что отчего-то радоваться за Юлю совсем не получалось. Это осознание приносило мне настоящие моральные страдания, которые стали настолько всеобъемлющими, что я решилась их оборвать. А для этого усадила дочь на разговор.
– Ты какая-то не такая, - зашла я издалека, когда мы устроились пить чай на кухне.
Юлька зарделась и опустила глаза. Все ясно - я была близка к правде. Она влюбилась.
– Я… просто у меня завязались отношения, мам, - призналась дочь безо всяких экивоков.
Меня будто ледяной водой из ведра окатили. Если раньше я просто придумывала себе про любовь Яна и Юли, теперь, кажется, получила этому почти прямое подтверждение.
– Здорово, - только и смогла выдавить в ответ.
Ругая себя на чем свет стоит, я не знала, как перейти к сути. В прихожей послышался голос Пети - он вернулся с площадки, куда водил гулять Ксюшу. Она тоже что-то балаболила на своем языке, я почти не прислушивалась к дочери.
А повод закончить разговор, который был весьма коротким, вообще сочла за благо. Только бросила напоследок, словно прыгала в омут с головой:
– Поздравляю вас с Яном.
Лицо Юли вытянулось так сильно, что я мгновенно ощутила себя жутко глупо. А еще - до неприличия счастливо. Правда, чувство это длилось ровно до тех пор, как от двери в кухню раздался голос Кирсанова:
– С чем ты поздравляешь Яна?
И сам он нарисовался на пороге - хмурый и сердитый.
10.2
10.2
Я заалела как маков цвет - ну точно пятнадцатилетняя девчонка, которую только что поцеловал в щечку понравившийся парень. Совсем мне это было не по возрасту, что и говорить… И от этого стало еще более муторно, хотя радость от присутствия Яна и затмевала собой остальные чувства.
Ему тридцать три. Мне - на семь лет больше. Разница, конечно, не слишком существенная, особенно учитывая тот факт, что нас с Юлей никто и никогда не принимал за мать и дочь. Скорее за сестренок, ну или на крайний случай подружек. И все же не поспоришь с тем, что Ян моложе. И почему я вообще об этом думаю? У меня ведь четкий принцип, который я сама для себя и вывела по мере приближения к разводу - пока не разойдусь с одним мужчиной и немного не приду в чувства, даже не взгляну в сторону других отношений.
Хотя, надо признаться, до момента, когда Кирсанов появился на пороге моей жизни, я и помыслить не могла о том, что когда-то снова смогу захотеть видеть рядом с собой человека, к которому у меня будут вовсе не
– Так… Я пойду… Но прежде, чем помогу Пете с Ксюхой, скажу тебе, Ян, - проговорила Юля, поднимаясь из-за стола.
Я глянула на нее с предупреждением, чтобы только не вздумала рассказывать Кирсанову про глупости, которыми я тут ее потчевала.
– Ты очень вовремя!
– объявила дочь со смешком и, пройдя мимо Яна, по лицу которого можно было прочесть, что он ни черта не понимает в происходящем, удалилась, бросив напоследок: - Будем в комнате и мешать не станем.
Мы остались с Кирсановым наедине. Мое глупое сердце, которое только и делало, что рвано билось, не позволяло мне оставаться в состоянии покоя. Я тоже вскочила с места и, не глядя на Яна, засуетилась. Взяла часы, протянула их ему:
– Ты забыл, когда приходил в последний раз к нам. А потом куда-то пропал. Я тебе звонила, но ты не брал трубку. Ксюша про тебя говорила… она очень тебя ждала, - затараторила я и, когда Кирсанов все же забрал свои часы, заметалась по кухне, не зная, куда себя девать.
– А ты?
– послышался позади его голос, когда я не придумала ничего лучше, как ставить чайник, в котором никто сейчас совершенно не нуждался.
Застыв в моменте, когда набирала воду из фильтра, я какое-то время пыталась осознать сказанное.
– Что - я?
– сделала вид, будто не понимаю, о чем речь.
Все же спокойно доделала дело, закрыла чайник и, отставив его в сторону, посмотрела на Яна.
Он все еще был хмурым и, как мне показалось, даже злым. И я напрочь не понимала, что именно рождает в мою сторону подобные чувства с его стороны. Зато знала, за что я сама на себя злюсь - за свое дурацкое поведение, от которого у меня внутри появляется неприязнь. К себе же.
– Я тоже тебя ждала… - проговорила, действуя против собственных убеждений.
Но как же сложно было бороться с ними, когда мне казалось, что вот оно - мое выстраданное счастье, пусть и свалившееся на голову так молниеносно!
– Хорошо, - кивнул Ян.
– А что у тебя с бывшим мужем?
– потребовал он ответа.
Вопрос был настолько внезапным и абсурдным, что я не сдержалась и нелепо хихикнула. Уж кому-кому, как ни Кирсанову, знать о всех моих злоключениях с Вадимом.
– Я видел вас целующимися, когда вернулся за часами в тот вечер. Вы меня вряд ли заметили - были слишком увлечены.
Он цедил слова, словно апельсиновый сок через мелкое ситечко. Скупо, даже будто бы слогами. А я слушала и ощущала лишь неуместную и неуемную радость. Так вот почему он исчез! Просто, как в глупых сериалах, увидел то, что не являлось правдой.
– Мы не целовались, - размеренно ответила я ему.
– Да, Вадим приехал, просил прощения за то, что сделал. У них с Лелей все разрушилось…
Сказав это, я закусила нижнюю губу. Меня окатило страхом, который, как я надеялась, не имеет под собой никакого основания. Если сейчас Ян, услышав, что Леля освободилась, решит строить с ней семью и побороться за Ксюшу, я этого не переживу.