Прости, но я ухожу
Шрифт:
– У тебя немного времени. Мы уже ложимся спать.
Не похоже было, что Куденков пришел сюда в поисках Юли и денег, которые она ему не отдала. В случае, если бы Вадим явился по душу дочери, он бы не вел себя настолько заискивающе.
– Как у вас дела?
– спросил муж, на что я не удержалась и вскинула брови.
Удивление, которое родилось в душе из-за вопроса Вадика, было не скрыть. Да я к этому и не стремилась.
– У нас все прекрасно. А когда я получу на руки свидетельство о расторжении брака и суд утрясет
Куденков поморщился, будто бы мои слова причинили ему боль, потом спросил:
– Я хотя бы Ксюшу увидеть смогу? Петька, наверное, меня на дух не переносит…
И в этот момент я напряглась. Уж не от Лели ли мне этот привет? А что? Она ведь могла во всем сознаться «любимому», вот он и начнет предпринимать шаги по возвращению дочери горе-мамашке…
– Петька тебя на дух не переносит, а Ксюшу, насколько я помню, полюбить ты не смог. Вот и не нужно тебе с нею видеться, Вадим…
Как только я произнесла эти слова, случилось неожиданное. Да так внезапно, что я даже не успела отреагировать. Лицо Куденкова вдруг искривилось, словно по нему прошла болезненная судорога, после чего он молниеносно схватил меня в охапку и, прижав к себе, горько разрыдался.
Стоял, содрогался всем телом, и только и делал, что вдавливал меня в свое тело, пока я не воскликнула:
– Больно!
Растерянность была столь огромной, что я даже не могла сообразить простую вещь - по-хорошему мне бы надо освободиться, а потом прогнать Вадима взашей, чтобы шел рыдать на плече своей чудесной Лели. Но раз уж все обернулось таким пердимоноклем, пожалуй, стоило разобраться в причинах странного поведения Куденкова.
– Что случилось?
– потребовала я ответа, когда Вадик все же отступил и, отерев слезы, стал отводить глаза.
Наверное, мне стоило начать испытывать удовлетворение от того, что без пяти минут бывший муж в рыданиях приполз ко мне обратно. И ткнуть его в это носом, сравнивая с тем, каким гоголем он от нас уходил совсем недавно. Но я не чувствовала себя победительницей.
В том, что со мной остались дети и у меня впереди была вся жизнь - да. Я выиграла. А в том, что Куденков вдруг стал вести себя, словно побитый пес - нет.
– Прости меня, Глаш… - выдавил он из себя и как-то жалко, с содроганием, всхлипнул.
– Прости, я так виноват…
10.1
10.1
Я позволила себе немногое - попрощаться. Эти несколько бесконечных секунд, когда мы стояли друг напротив друга, я говорила «прощай» тому, что оставалось в прошлом. Ощущению надежности, когда рядом с этим человеком мне было хорошо и уютно. Чувствам, которыми мы раньше горели. И Вадиму в целом, ведь нам не по пути отныне.
Я забирала с собой все хорошее, что он мне дал. И все тяжелое, в которое погрузил так безжалостно. Брала все, чтобы с Куденковым меня больше ничего не связывало и он перешел в статус бывших раз
– Прощаю, отпускаю с миром. И больше видеть не хочу, - ответила я тихо.
– За детей не решаю, просто могу сказать их настрой. Петя категорически против тебя, и я не прикладывала к этому руку, - пожала я плечами.
– Юля тоже вряд ли станет испытывать желание с тобой общаться - после того, как ты пытался забрать то, что принадлежит лишь ей.
Я всмотрелась в лицо Куденкова, на котором проступило еще более виноватое выражение. Ну, хорошо хоть так… хотя бы за деньгами Юли до момента, пока мы не купим с нею квартиру, он охотиться не станет.
– Ну а про Ксюшу ты все знаешь. Она - моя дочь. И точка. И я не отдам ее никому. Даже биологической кукушке, с которой разговор у меня будет коротким!
Вадим прикрыл глаза и замотал головой.
– Лена не будет забирать у тебя дочь… - начал он, но я его оборвала.
– Конечно, не будет. Потому что это заведомо проигрышное дело!
Я блефовала, ведь кто знает, что будет, если Леля решит со мной судиться из-за Ксюши. Не встанут ли на ее сторону из-за жалостливых историй в стиле: «У меня была родильная горячка, я не ведала, что творила».
– Ей не нужна Ксюша… И ей не нужен я, - выдохнул Куденков и посмотрел на меня с надеждой.
Ой, нет! Нет-нет-нет! Только не эти попытки вернуться туда, где его никто уже не ждал.
– Это только ваше дело, Вадим, - ответила я.
– А по поводу себя и моей семьи я тебе все сказала.
Я распахнула дверь и хотела уже войти в квартиру, когда муж схватил меня за руку и довольно больно сжал.
– Это из-за более молодого мужика? Ну же! Отвечай!
– прошипел он.
Черты его лица исказила злобная гримаса, на которую я ответила звонким искренним смехом.
– По себе судишь, да?
– Высвободив руку, я закончила эту беседу, которая начала выходить за рамки приличий: - Ты, оказывается, очень плохо меня знаешь, Куденков. Значит, мы разошлись не зря.
Юркнув в квартиру и оставив Вадима размышлять над сказанным, я заперла дверь на все замки. Взгляд мой упал на часы Кирсанова, так и лежащие на столе, а губ коснулась легкая улыбка. Надеясь на то, что на этом походы Куденкова к нам на ночь глядя закончатся, я пошла к детям, а сама мысленно представляла следующую встречу с Яном.
Ибо он олицетворял для меня будущее.
Юля вела себя очень загадочно, на что не обратить внимания я не могла. Она то смотрела в никуда мечтательным взглядом, то лицо ее приобретало такое выражение, что я даже не сдерживала улыбки. И если бы не мои собственные тревоги, которые поселились у меня в душе, я бы не стала трогать дочь и дождалась, когда она бы сама решилась открыться мне (ведь что-то же наверняка происходило!). Но терпеть больше сил моих не было. А все потому, что Кирсанов пропал.