Просто Давид
Шрифт:
Однако пришел день, когда другой молодой человек, не решавшийся нанести визит в одиночку, убедил юношу пойти вместе. И тогда наш герой понял очень многие вещи. Он увидел принцессу — от девочки не осталось и следа. Принцесса оказалось высокой и величавой. Ее маленькая рука была холодной, а голос — ровным и приятным. Ни открытой улыбки в глазах, ни озорных морщинок вокруг носа. Башни и флаги не упоминались, и о детском обычае махать друг другу платком не было сказано не слова. Они вели очень вежливую беседу о колледжах и путешествиях, а также обронили пару фраз о книгах и пьесах. Потом визитеры отправились
В последние три года в жизни юноши были одни книги. Он мало что знал о девушках — в его жизни была всего одна — и еще меньше он знал о принцессах. Поэтому, когда через три дня после визита у него появилась возможность отправиться путешествовать с человеком, который любил книги даже больше самого юноши, он с радостью ею воспользовался. Когда-то он отказался от этого самого путешествия, но только из-за девушки. Теперь же осталась только принцесса — а принцесса не считалась.
— Как пасмурные часы, — прокомментировал Давид.
— Да, — подтвердил мистер Джек. — Как часы, когда солнце закрыто тучами.
— А потом? — спросила Джилл.
— А потом… не случилось ничего, достойного упоминания, — мрачно заключил мистер Джек. — Прошло еще два года, и принцессе исполнился двадцать один. Она достигла совершеннолетия и вступила в полное владение своей собственностью. Спустя какое-то время она вернулась в старый каменный дом с башнями и превратила его в волшебное царство. Деньги лились рекой. Явились художники всех мастей, от мастера по росписи потолков до искусного садовника. Со всех уголков земли она привозила сокровища и щедро наполняла ими дом и поместье. И каждое лето приезжала, чтобы жить среди этих сокровищ, потому что была настоящей принцессой.
— А юноша? Что стало с юношей? — спросил Давид. — Разве он больше не виделся с принцессой?
Мистер Джек покачал головой.
— Не слишком часто, Давид. И даже когда виделся, не становился… счастливее. Дело в том, что он стал нищим — не забывай об этом.
— Но он не был нищим в последний раз.
— Правда? Что же, тогда я расскажу. Видишь ли, юноша, хотя и уехал, вскоре понял, что в глубине души считает принцессу той же самой девушкой. Он любил ее и хотел взять в жены, поэтому ненадолго — очень ненадолго — впал в настоящее безумие, полагая, что сможет учиться, работать и вершить великие дела, пока сам не станет принцем и не женится тогда на принцессе.
— А он не смог?
— Нет. Начнем с того, что он утратил здоровье. А потом, далеко в домике на холме, кое-что случилось — и к нему перешла важнейшая обязанность. Пришлось вернуться, чтобы ее выполнять, а заодно попытаться выяснить, сможет ли он вернуть утраченное здоровье. Вот и все.
— Все! Ты же не хочешь сказать, что это конец! — воскликнула Джилл.
— Это конец.
— Но он нисколечко не хороший, — пожаловался Давид. — В сказках всегда женятся, чтобы жить-поживать и добра наживать.
— Правда? — мистер Джек немного грустно улыбнулся. — Наверное, так и происходит, Давид, — в сказках.
— А почему в этой не так?
— Боюсь, это невозможно.
— Почему он не может пойти к ней и попросить ее руки?
Мистер Джек гордо выпрямился.
— Нищий — принцессу? Никогда! Нищие не ходят к принцессам, Давид, и не говорят: «Я люблю тебя».
Давид нахмурился.
— Почему нет? Не понимаю, почему — если им этого хочется. Думаю, можно что-нибудь сделать.
— Нет, нельзя, — ответил мистер Джек, глядя на башни, венчающие холм напротив, — нельзя, потому что перед глазами нищего всегда эти серые стены, за которыми он представляет принцессу среди ее драгоценной роскоши.
Ни Давиду, ни Джилл не показался странным этот переход к настоящему времени, потому что это история казалась им абсолютно реальной.
— Ну, как бы там ни было, я думаю, надо это исправить, — объявил Давид, поднимаясь на ноги.
— И я так думаю, но мы этого не можем, — засмеялась Джилл. — И я хочу есть. Давайте посмотрим, что у нас найдется.
Глава XVIII
Давид приходит на помощь
Стоял прекрасный лунный вечер, но на этот раз Давид не думал о луне. Всю дорогу до фермы Холли он размышлял об истории мистера Джека под названием «Принцесса и нищий». История не отпускала, он чувствовал, что не может ее забыть, и печалился по какой-то неведомой причине. Мальчик очень тихо подошел по дорожке к кухонной двери.
Было уже больше восьми вечера. Давид ужинал с мистером Джеком и Джилл и отсутствовал на ферме уже несколько часов. В дверях он резко остановился, а потом инстинктивно отступил в тень. На кухне горела керосиновая лампа. Она освещала плачущую миссис Холли у стола и мистера Холли с побелевшим лицом и поджатыми губами — он смотрел в пустоту. Потом миссис Холли подняла искаженное, залитое слезами лицо и дрожащим голосом спросила:
— Симеон, а ты не думал, что… мы могли бы попросить… Джона…
Симеон Холли посмотрел на нее с таким гневом во взгляде, что Давид даже испугался.
— Элен, больше ни слова об этом, — резко сказал мужчина. — Пойми, я скорее потеряю все и буду голодать, чем пойду… к Джону.
Тогда Давид бросился вон из кухни. Он прокрался наверх в свою комнату, оставил там скрипку, а потом сразу же спустился и отыскал Перри Ларсона, который курил, сидя в дверях амбара.
— Перри, что такое? — спросил мальчик дрожащим голосом. — Что случилось — там? — он указал на дом.
Мужчина выпустил из трубки дым, а потом вынул ее изо рта.
— Ну, сынок, сдается, я могу тебе сказать, раз так. Рано или поздно ты сам прознал бы, ведь то уж не тайна. Не подфартило им — мистеру и миссис Холли-то.
— Что это значит?
Перри заерзал.
— Ох, малец, скажи я тебе, так толку-то не выйдет. Вряд ли ты разберешь — уж совсем оно не по твоей части.
— Но в чем же дело?
— Так ведь в деньгах — а тебе-то нету разницы, что монеты, что всякие небылицы, как я погляжу. Ну, дело такое — тысячу долларов они задолжали-то. Смотри, вот каких, — объяснил он, роясь в карманах. В конце концов он извлек оттуда серебряный доллар и протянул Давиду на ладони. — А теперь подумай-ка, что их тысяча — это целые кучи, больше, чем я в своей жизни видел.