Просто незабываемая
Шрифт:
– Обо мне нечего говорить. Думаю, вам лучше позвать свою коляску и вернуться в Лондон, лорд Синклер.
– Напротив, – возразил он, – есть много такого, о чем следует поговорить. Например, о том, что вы француженка, выдающая себя за англичанку. У вас есть доказательства, что вы не шпионка?
– Вы знали, что я француженка, – ответила Фрэнсис, поцокав языком. – Разве имеет какое-либо значение, решила ли я называться Франсуаз Хеллард или Фрэнсис Аллард? Люди почему-то считают, что француженка должна быть ярко раскрашенной, жестикулирующей, трепещущей от эмоций. От нее ожидают, что она должна быть иностранкой, а я выросла в Англии. Я англичанка во всех
Лусиус подумал, что если ему придется далеко ехать в этом экипаже, то его позвоночник, несомненно, получит неизлечимые повреждения – не говоря уже о задней части.
– Тогда я освобождаю вас от подозрения в шпионаже. А как насчет того, Фрэнсис, что перед тем, как стать учительницей, вы пели на непристойных вечерниках? У вас, должно быть, есть что рассказать на эту тему. – Внезапно он снова стал жестоким.
– Оргиях, – тихо ответила Фрэнсис и крепко сжала губы.
– Леди Лайл не употребляла этого слова. Она разговаривала с Порцией и чувствовала себя обязанной следить за своим языком, но имела в виду именно это.
Отвернувшись, Фрэнсис смотрела в окно. Она была без шляпы – шляпа лежала на противоположном сиденье, – и ее профиль показался Лусиусу похожим на высеченный из мрамора, в том числе и по цвету.
– Я не стану оправдываться перед вами, лорд Синклер, если вы говорите со мной таким тоном. Впрочем, и в другом случае тоже. Можете выйти из экипажа моих бабушек и вернуться в город.
– Но поймите, я не могу этого сделать, – громко вздохнув от раздражения, сказал он. – Я просто не могу уйти, Фрэнсис, пока наша история не закончится. Помню, когда я был мальчиком, я читал книгу – старинный том из дедушкиной библиотеки. Я так увлекся книгой, что позволил двум чудесным летним дням пройти мимо меня. А потом история резко оборвалась – последних, кто знает скольких, страниц не хватало. У меня осталось такое чувство, словно меня за пальцы повесили на краю утеса без надежды на спасение. Кого я только ни спрашивал, но никто никогда не читал проклятую книгу. Я швырнул том через всю библиотеку, и он вылетел в окно вместе с большим куском стекла, а я на следующие шесть месяцев лишился своих карманных денег. Но я никогда не забывал своего возмущения и негодования, а в последнее время они вновь ожили. Я люблю, когда истории имеют хороший конец.
– Мы живем не на страницах книги.
– И следовательно, от нас зависит, чем закончится наша история. Я больше не претендую на вечное счастье, Фрэнсис. Для счастливого брака нужны двое, а пока что у нас только один желающий его партнер. Но мне необходимо знать почему – почему вы отвергаете меня, почему вы вчера вечером отказались от предложенной Хитом возможности, за которую многие музыканты, обладающие половиной вашего таланта, готовы убить друг друга. Что, черт побери, произошло в вашем прошлом? Какие скелеты вы прячете в своем гардеробе?
.– Вы правы, – ответила Фрэнсис, съежившись в своем углу. – Вы заслуживаете объяснения. Наверное, я дала бы его в Сидней-Гарденс, если бы я поняла, что ваше предложение серьезно и вы делаете его не просто под влиянием романтического порыва. Мне следовало рассказать вам все, когда вы повели меня гулять в Гайд-парк, но я этого не сделала. Я собиралась написать вам из Бата, но теперь мне придется все рассказать лично.
– Из Бата? Почему не из Лондона?
– Я боялась, – со вздохом ответила Фрэнсис, – что, прочтя мое письмо, вы будете вновь искать встречи со мной. Я боялась, что вы поступите неразумно. – Улыбка приподняла уголки ее рта, Фрэнсис взглянула вверх, на Лусиуса, и он удержал ее взгляд. – Вы ведь часто поступаете неразумно?
– Существует четкая граница между разумом и бессмыслицей. Я еще не определил точно, где вы находитесь. Фрэнсис, расскажите мне о скелете в вашем гардеробе.
– О, их достаточно, чтобы наполнить целый особняк, заставленный гардеробами. Он не один, их целая куча. После смерти отца моя жизнь превратилась в полную неразбериху, вот так. Но мне повезло, я смогла вырваться и построить для себя новую жизнь. Вот почему я сейчас возвращаюсь. Это жизнь, в которой вам нет места.
– Полагаю, потому что я виконт и наследник графа, – раздраженно уточнил Лусиус. – Потому что большую часть своей жизни я прожил в Лондоне и принадлежу к высшему обществу.
– Да. Совершенно верно.
– Но я еще и Лусиус Маршалл, – сказал он и, прежде чем Фрэнсис успела перевести взгляд на свои руки, с удовлетворением заметил, что у нее в глазах блестят слезы.
Экипаж неуклюже свернул на дороге, и вечернее солнце, заглянув в окошко рядом с Лусиусом, засияло в волосах Фрэнсис.
– Расскажите мне о леди Лайл, – попросил он. – Вы прожили у нее несколько лет, но вчера вечером едва не оторвали мне голову, когда я сказал, что пригласил ее послушать ваше пение. А потом она заронила словечко в чувствительное ухо Порции, но могла только злобно намекать.
– Она была очень увлечена моим отцом, пожалуй, даже влюблена в него, и, весьма вероятно, была его любовницей. Она обеспечила мой первый выход в свет и в других случаях тоже была очень внимательна ко мне. Когда отец умер, она предложила мне жить с ней, и тогда мне показалось вполне естественным переехать туда. Я не верю, что она намеревалась причинить мне вред. Но отец оставил огромные долги, и некоторые из них были записаны на нее. Я осталась совершенно без средств, но надеялась заключить выгодный брак.
– С Фонтбриджем.
Фрэнсис кивнула.
Фонтбридж был бесхарактерным человеком, так сказать, маменькиным сыночком, и с трудом верилось, что Фрэнсис была в него влюблена. Но то, что делала Фрэнсис, вообще было трудно понять, да к тому же это было несколько лет назад. А Фонтбридж был красив той красотой, которая в некоторых женщинах могла пробуждать материнский инстинкт.
– Мне было не по себе находиться в полной зависимости от леди Лайл, – продолжала Фрэнсис, – и я была благодарна ей и очень счастлива, когда она представила меня человеку, который проявил желание устроить и спонсировать мою певческую карьеру. А он оказался очень любезным и был абсолютно уверен, что сможет обеспечить мне славу и богатство. Я заключила с ним контракт, и мне казалось, что моя мечта становится явью. Я могла сделать карьеру певицы, могла заплатить долги отца, могла выйти замуж за Чарлза и потом жить счастливо. Понимаете, я была очень наивной девочкой, которая жила, не зная жизни.
– Кто? Кто этот спонсор?
– Джордж Ролстон.
– Проклятие, Фрэнсис! – воскликнул Лусиус. – Этот человек зарабатывает на том, что обманывает беспомощных, глупых женщин. Неужели вы не могли придумать ничего лучше? Но конечно, не могли. Неужели леди Лайл не могла придумать ничего лучше?
– Она сказала, что пение даст мне возможность заплатить то, что был должен ей отец, и компенсировать то, что было потрачено на меня, пока я жила у нее. Я чувствовала долг чести – правда, это было позже, а вначале я была просто в восторге от того, что наконец-то буду петь, как всегда мечтала, а деньги и долги были всего лишь на втором плане.