Просто незабываемая

Бэлоу Мэри

– Лусиус, – обернулась мисс Хант к виконту, – теперь, когда концерт окончен, я возьму на себя смелость проводить Эйми наверх в ее комнату.

Лусиус – она называет его Лусиус, и она, очевидно, хорошо знакома с его семьей и с Маршалл-Хаусом. Но в конце концов, она ведь собирается выйти за него замуж. Он мог отрицать это, ссылаясь на то, что, строго говоря, еще не обручен с ней, но сейчас перед глазами Фрэнсис была неоспоримая реальность.

А это имело значение?

– Можешь не утруждать себя, Порция, – сказал ей Лусиус. – Мама отправит ее в постель, когда решит, что для этого пришло время.

Мисс Хант снова улыбнулась и, повернувшись, подошла к родителям, разговаривавшим с миссис Синклер. Фрэнсис обратила внимание, что улыбка не коснулась глаз Порции, и, взглянув на лорда Синклера, обнаружила, что он, подняв одну бровь, смотрит на нее.

– Один из тех мучительных моментов, когда начинают оживать самые страшные ночные кошмары, – сказал он. – Но как видите, я еще жив и пребываю в добром здравии.

Как догадалась Фрэнсис, он говорил о том, что она и мисс Хант встретились лицом к лицу.

– Она очаровательна, – сказала Фрэнсис.

– Она совершенна. – Его вторая бровь поднялась вслед за первой. – Но дело в том, Фрэнсис, что я не хочу и никогда не хотел совершенства. Совершенство – это дьявольская штучка. Вы далеки от совершенства.

Вопреки собственному желанию Фрэнсис рассмеялась и собралась пойти к своим бабушкам, но к ней приближались еще два человека, и она, все еще улыбаясь, повернулась к ним.

Ах!

Шедший впереди леди джентльмен с округлым лицом, голубыми глазами и светлыми, как у ребенка, волосами сохранил следы юношеской красоты, но он был немного бледен, и в глазах у него застыла боль.

– Франсуаз, – сказал он, не отрывая взгляда от Фрэнсис. – Франсуаз Хеллард.

Еще до того как она под руку с лордом Синклером вошла в музыкальный зал, Фрэнсис знала, что может случиться нечто подобное. Она даже считала, что будет чудом, если этого не произойдет. Нос того момента как она начала петь, Фрэнсис забыла о своих страхах – и о том, что ей нельзя появляться в Лондоне.

И вот сейчас перед ней был именно тот человек, встречи с которым ей больше всего хотелось избежать, если не считать женщины, следовавшей за ним.

– Чарлз, – сказала Фрэнсис, протягивая ему руку. Взяв ее руку, джентльмен склонился над ней, но не поднес к губам и не задержал в своей руке.

– Значит, вы знаете графа Фонтбриджа? – спросил лорд Синклер, и Фрэнсис показалось, что она смотрит через длинный темный туннель на человека, которого когда-то любила и за которого едва не вышла замуж три года назад. – И графиню, его мать?

Фрэнсис перевела взгляд на стоявшую рядом с графом женщину.

Графиня Фонтбридж была такой же крупной и внушительной, как и прежде, и, казалось, подавляла своего сына, хотя скорее благодаря своему массивному телосложению, чем росту.

– Леди Фонтбридж, – поздоровалась с ней Фрэнсис.

– Мадемуазель Хеллард. – Графиня даже не пыталась скрыть неприязненное выражение на лице или резкость в голосе. – Вижу, вы вернулись в Лондон. Когда в будущем вы решите устроить концерт, Синклер, советую вам обнародовать имена исполнителей, которые должны выступать перед вашими гостями, чтобы люди могли получить информацию и решить, стоит ли посещать концерт или нет. Хотя в данном случае вполне вероятно, что мой сын и я не поняли бы, что мисс Фрэнсис Аллард – это тот же человек, что мадемуазель Франсуаз Хеллард, с которой мы когда-то, к сожалению, были знакомы.

– Франсуаз, – граф смотрел на Фрэнсис, словно не слыша того, что говорила его мать, – где вы были? Ваше исчезновение как-то связано с?..

– Пойдем, Чарлз. – Мать решительно положила руку ему на локоть. – Нас ждут в другом месте. Всего наилучшего, Синклер. – Она намеренно игнорировала Фрэнсис.

Чарлз бросил долгий затравленный взгляд на Фрэнсис, а потом покорно двинулся впереди графини, которая, не глядя по сторонам, так решительно направилась к выходу из зала, что перья, украшавшие ее волосы, негодующе закачались у нее над головой.

– Что, Фрэнсис, ожил и ваш ночной кошмар? – спросил виконт Синклер. – Или мне следует сказать «Франсуаз»? Полагаю, Фонтбридж – это отвергнутый любовник из вашего прошлого?

– Мне пора идти, – сказала Фрэнсис. – Я вижу, мои бабушки готовы к отъезду, для них это был утомительный вечер.

– О да, убегайте. Это вы делаете лучше всего, Фрэнсис. Но пожалуй, сначала мне следует немного подбодрить вас. Позвольте, я отведу вас к леди Лайл.

– И она здесь? – Фрэнсис услышала, что на самом деле смеется. Все, чего сейчас ей не хватало, чтобы окончательно сойти с ума, – это узнать, что и Джордж Ролстон тоже здесь.

– Я подумал, что ей будет приятно послушать вас и что вам будет приятно еще раз увидеться с ней, и поэтому пригласил ее прийти.

– Пригласили? – Она улыбнулась Лусиусу. – Правда? Вы не думаете, что к этому времени я бы нанесла визит леди Лайл, если бы стремилась к нежному воссоединению с ней?

– Я помню, – он громко вздохнул, – как несколько месяцев назад на известной вам заснеженной дороге сказал, что вы должны поехать со мной в моем экипаже, и получил от вас категорический отказ. В тот момент, Фрэнсис, я совершил самую величайшую ошибку в своей жизни. Я поддался рыцарскому побуждению, хотя и без особого желания, и стал с вами спорить, когда мне следовало просто уехать и предоставить вас вашей собственной судьбе.

– Да, вы правы. А мне следовало упорно придерживаться своего первого решения.

– С тех пор мы портим друг другу жизнь.

– Это вы портите мне жизнь.

– А вы, полагаю, для меня не что иное, как свет в окошке.

– Я никогда не хотела быть чем-либо для вас и всегда твердо на этом настаивала.

– За исключением одной памятной ночи, когда вы, Фрэнсис, трижды соединили свое тело с моим. Я не верю, что это было насилие.

«О Господи!» – ужаснулась Фрэнсис, осознав, что они препираются на виду у полного зала, и тотчас увидела леди Лайл, которая сидела в стороне от остальных. Как всегда элегантная, с необыкновенными серебряными волосами, высоко взбитыми и украшенными перьями, она со слегка насмешливым видом не сводила глаз с Фрэнсис.