Просто незабываемая
Шрифт:
– Я знал, что вы обрадуетесь, – сказал граф, потирая руки от удовольствия. – Но уверяю вас, сударыня, это честь для всех нас. Вот так. В ближайшее время вам не нужно утруждать себя необходимостью общаться с другими гостями. Вы, наверное, захотите расслабиться перед выступлением, так что Лусиус проводит вас в гостиную, пока все остальные будут собираться в музыкальном зале. Лусиус?
– Конечно, сэр. Мы присоединимся к вам через полчаса. – Виконт Синклер поднялся со своего места в дальнем конце стола и подал руку Фрэнсис, которая, тоже встав, взяла его под локоть.
– Несколько друзей – это сколько человек? – спросила она.
– Фрэнсис, – открыв дверь в гостиную, он провел Фрэнсис в комнату, – вы уже говорите раздраженно.
– Уже? – Она повернулась лицом к виконту. – Значит, я рассержусь еще сильнее, когда получу ответ?
– Некоторые люди, обладающие четвертью вашего таланта, готовы пойти на убийство ради возможности, подобной той, что представится вам сегодня вечером.
– Тогда предоставьте эту возможность им, – изумленно раскрыв глаза, сказала Фрэнсис, – и спасите их от необходимости совершать убийство.
Лусиус выразительно поднял одну бровь.
– И что же это за возможность? – потребовала она ответа.
– Полагаю, вы не слышали о лорде Хите, – сказал Лусиус.
Фрэнсис безмолвно смотрела на него. Каждый слышал о лорде Хите – во всяком случае, каждый, кто интересовался музыкой.
– Он известный ценитель музыки и покровитель музыкантов, – объяснил виконт Синклер. – Фрэнсис, он может обеспечить вам карьеру, как никто другой в Лондоне.
То же самое когда-то сказал ее отец. Он собирался привлечь к ней внимание барона, хотя и сказал, что это будет очень трудно сделать, так как все обладающие даже самыми скромными способностями к музыке постоянно донимают его просьбами прослушать их.
– У меня есть работа, а вы оторвали меня от нее в середине семестра под нагло выдуманным предлогом, но через день или два я снова вернусь к ней. Мне не нужен покровитель, у меня есть работодатель – мисс Мартин.
– Сядьте и успокойтесь. Если вы доведете себя до нервного срыва, то не сможете спеть наилучшим образом.
– Сколько, лорд Синклер?
– Не уверен, что смогу назвать вам точное число без того, чтобы пойти в музыкальный зал и пересчитать всех по головам.
– Сколько? Сколько приблизительно?
– Вы будете довольны, – пожал плечами он. – Это шанс, которого вы так долго ждали. Вчера вы признались мне, что об этом мечтали и вы сами, и ваш отец.
– Не впутывайте сюда моего отца! – Фрэнсис внезапно почувствовала, как у нее похолодело сердце, и села на ближайший стул. Ей в голову пришла пугающая мысль. – Перегородки, отделяющие музыкальный зал от бального, вчера были убраны. Они возвращены на место?
– Конечно, нет. – Лусиус прошел к камину и, повернувшись к нему спиной, посмотрел на Фрэнсис.
– Почему нет?
Боже правый, объединенные помещения образуют огромный концертный зал. Разумеется, это было сделано не...
– Сегодня вечером вы будете великолепны, Фрэнсис. – Он стоял, заложив руки за спину, и смотрел на нее пристальным взглядом, который при других обстоятельствах мог бы привести ее в замешательство.
Нет, это было сделано намеренно, поняла Фрэнсис. Перегородки между залами убрали специально, так как ожидалось, что слушателей будет слишком много для одного музыкального зала. И они сделали это – он сделал это, даже не посоветовавшись с ней, точно так же, как обманом заманил ее в Лондон.
– Мне следует прямо сейчас уйти отсюда. Я так и сделала бы, если бы этим не поставила бабушек в неловкое положение.
– И если бы это не расстроило моего дедушку, – подсказал Лусиус.
– Да. – Фрэнсис смотрела на него, а он, сжав челюсти, смотрел на нее в упор.
– Фрэнсис, – заговорил он после нескольких минут напряженного молчания, – чего вы боитесь? Провала? Этого не случится, обещаю вам.
– Вы просто вмешиваетесь не в свое дело, – с горечью сказала она. – Вы самовлюбленный эгоист, который твердо убежден, что только он один знает, как мне следует распоряжаться моей жизнью. Вы знали, что я не хочу возвращаться в Лондон, и тем не менее устроили все так, чтобы я в любом случае приехала. Вы знали, что я не хочу петь перед большой аудиторией, особенно здесь, и тем не менее собрали огромное количество слушателей, а потом сделали так, чтобы я не смогла отказаться петь перед ними. Вы знали, что я не желаю больше видеть вас, но вы вообще не считаетесь с моими желаниями. По-моему, вы всерьез думаете, что заботитесь обо мне, но вы ошибаетесь. Нельзя заботиться о ком-то и одновременно манипулировать им или сбивать его с пути, который он сам себе выбрал. Вы не заботитесь ни о ком, кроме самого себя. Вы деспот, лорд Синклер, и самый отвратительный интриган.
Фрэнсис видела, что, пока она говорила, он становился все бледнее, а его лицо делалось все более жестким и замкнутым. Когда она замолчала, он резко повернулся и устремил взгляд в остывшие угли камина.
– А вы, Фрэнсис, – заговорил он после долгой тягостной паузы, – вы не знаете значения слова «доверие». Я не спорил с вами из-за того, что вы решили стать учительницей, хотя могли быть знаменитой певицей. Какое мне дело? Вы свободны выбирать свою собственную дорогу в жизни. Но мне нужно понять причину ваших поступков, а причина не просто в предпочтении и даже не в бедности. Я не спорил с вами, когда вы отказались поехать со мной в Лондон после Рождества или выйти за меня замуж, когда я попросил вас об этом чуть больше месяца назад. Я вовсе не считаю себя подарком для женщин и не ожидаю, что все женщины будут по уши влюбляться в меня – даже те, которые со мной спят. Но я должен понять причину вашего отказа, потому что я не верю, что это отвращение или просто безразличие. Вы не хотите открыть мне эти причины. Вы не хотите довериться мне.
Фрэнсис была слишком сердита, чтобы снова пожалеть о том, что вчера не была с ним полностью откровенной.
– Я не обязана это делать, – возмутилась она. – Я не обязана открывать свое сердце ни вам, ни кому-либо другому. Почему я должна это делать? Вы для меня никто. И в своей жизни я уверена только в одном, а именно в том, что доверять могу лишь самой себе. Я себя не подведу.
– Вы в этом уверены? – Обернувшись, Лусиус посмотрел на нее без какого-либо намека на насмешку или издевку. – Вы уверены, что уже не сделали этого?
Внезапно Фрэнсис поняла – хотя, пожалуй, она давно это знала, – почему способна представить себе свое будущее с мистером Блейком и не способна с Лусиусом Маршаллом. После откровенного рассказа о своем прошлом, включая то, что произошло после Рождества, ей больше не придется делиться с мистером Блейком своим самым сокровенным – никогда, так говорило ее какое-то внутреннее чувство. Вежливость, заботливость и, конечно, общие интересы и друзья будут спокойно сопровождать их по жизни. С Лусиусом ей придется делиться своей душой, а ему – своей. Ничего другого между ними никогда не будет. Вчера она была не права, говоря об открытых книгах. Как очень молодая женщина она, возможно, отважилась бы открыться ему – на самом деле она благосклонно смотрела на такую перспективу. Молодые люди склонны мечтать о такой любви и страсти, которые вспыхивают и горят всю жизнь и даже дольше.