Просто незабываемая
Шрифт:
Лусиуса охватила неистовая ярость еще до того, как Фрэнсис договорила до конца, и, будь они еще в парке, он бы набросился на нее. Но улица, по которой они шли, хоть и не была забита народом, все же не была совсем пустынной. И кто знает, сколько еще людей скрывалось за окнами домов, выстроившихся вдоль улицы, и могло видеть и слышать их?
– Благодарю вас, – отрывисто сказал он. – Вы очень добры, Фрэнсис, что указали мне, кого я люблю и кого полюблю. Утешительно знать, что мои чувства к вам – это просто навязчивая идея. Зная это, я излечусь в мгновение ока. Ха! Уже свершилось. Там, впереди, дом ваших бабушек, сударыня. С удовольствием проводил вас домой, несмотря на то что дорога, которую мы выбрали, на ваш вкус была слишком извилистой. С нетерпением буду ждать встречи с вами завтра вечером. Всего вам доброго.
– Лусиус... – Фрэнсис смотрела на него с болью в глазах.
– Вообще-то, сударыня, я предпочел бы «лорд Синклер». Все остальное предполагает между нами близкие отношения, которых я больше не ищу.
– О-о! – только и произнесла Фрэнсис. – О-о!
Он постучал для нее дверным молотком и, когда дверь почти тотчас же открылась, отвесил изысканный поклон, а потом, даже не став смотреть, как Фрэнсис входит в дом, повернулся и зашагал, по улице.
Внутри у него все кипело от ярости.
«Вы должны забыть о своей навязчивой идее».
Лусиус стиснул зубы.
«Вот и все. На самом деле вы меня не любите».
Дай Бог, чтобы она была права!
Но Лусиус знал, что иногда любовь и ненависть бывают чрезвычайно похожи.
И сейчас был как раз один из таких случаев.
Глава 20
На следующий вечер миссис Мелфорд и мисс Дрисколл вместе со своей внучатой племянницей благополучно добрались до Маршалл-Хауса, где их любезно встретила виконтесса Синклер, которой граф Эджком представил их.
– Я уверена, что прежде уже встречалась с вами, миссис Мелфорд, – сказала виконтесса, – и с вами тоже, мисс Дрисколл. Правда, это было много лет назад, когда еще был жив мой муж. А вы мисс Аллард, – улыбнулась она Фрэнсис. – Мы много слышали о вас и мечтаем после обеда услышать ваше пение. Я должна поблагодарить вас за то, что вы были добры к Эйми во время ее пребывания в Бате. Ее огорчает, что она в семье самая младшая и ей придется еще год ждать своего выхода в свет.
– Она очень любезно принимала меня на Брок-стрит во время чаепития, мадам, и я чувствовала себя как дома, – заверила ее Фрэнсис.
Фрэнсис отметила, что в гостиной собрались девять человек – гораздо больше, чем она ожидала, – а вместе с ней и бабушками двенадцать. Но это, конечно, не могло служить причиной того возбуждения, в котором пребывала Фрэнсис. Хотя, вероятно, «возбуждение» – не совсем правильное слово. Фрэнсис плохо спала прошедшей ночью и днем не могла ничем заниматься. Ярость, охватившая виконта Синклера, когда он уходил, проводив ее домой, не давала ей покоя со вчерашнего дня. В первый раз она всерьез предположила, что он, возможно, в самом деле питает к ней глубокие чувства, что преследует ее не просто из вожделения, под воздействием минутной прихоти или из-за того, что получил отказ.
Вчера Фрэнсис не могла не увидеть, что он страдает.
И она очень жалела, что тогда не рассказала ему до конца всю историю своей жизни. Быть может, и сейчас еще не поздно это сделать? Быть может, это все-таки остановит его и покажет, что брак между ними совершенно невозможен?
Виконтесса представила всех вновь прибывшим: мисс Эмили Маршалл, хорошенькую молодую леди со светлыми волосами и ямочкой на левой щеке, появлявшейся при улыбке; сэра Генри Кобема, жениха Кэролайн Маршалл, серьезного молодого джентльмена в пенсне; и еще одну пару – лорда и леди Тейт. По сходству с Эмили Маршалл Фрэнсис догадалась, что леди Тейт – это старшая из сестер.
Фрэнсис старательно избегала виконта Синклера, и задача облегчалась тем, что он, по-видимому, в равной степени старался избегать ее. Во время обеда она сидела между мистером Кобемом и лордом Тейтом и нашла в них приятных собеседников. Обе ее бабушки пребывали в хорошем настроении и явно получали удовольствие.
«Все, что осталось сделать, – подумала Фрэнсис, когда обед подошел к концу и она увидела, что леди Синклер делает дамам знак удалиться и оставить джентльменов одних с их портвейном, – это спеть для удовольствия графа и бабушек, а потом можно будет уйти и оставить позади весь этот кошмар».
Завтра или послезавтра Фрэнсис собиралась вернуться в Бат и на этот раз с головой уйти в работу учительницы. Она решила, что забудет о мистере Блейке – несправедливо пытаться заставить себя принимать его ухаживания, когда она не чувствовала к нему ничего, кроме некоторой признательности. Она вообще собиралась забыть о кавалерах – и в первую очередь о Лусиусе Маршалле, виконте Синклере.
Она подумала о музыке, которую будет исполнять, и постаралась настроиться на выступление. Единственное, чего ей хотелось, – это чтобы можно было петь в гостиной, а не в музыкальном зале. Зал казался ей слишком величественным и официальным для небольшого семейного приема.
– Мисс Аллард, – неожиданно обратился к ней граф через весь стол, – в последние дни мы решили, что это просто эгоистично, если вы будете петь только для нас одних, поэтому Лусиус пригласил нескольких друзей присоединиться к нам после обеда, чтобы они тоже могли послушать вас. Мы подумали, что этот сюрприз доставит вам удовольствие. Надеюсь, вы не против.
«Нескольких друзей»? – Фрэнсис застыла.
Конечно, она была против, категорически против, ведь это Лондон.
– Как чудесно! – воскликнула бабушка Марта. – И как внимательно со стороны вас обоих! – Она радостно улыбнулась сначала графу, а потом виконту. – Конечно, Фрэнсис не возражает. Правда, моя дорогая?
«Несколько друзей – это сколько? – задумалась Фрэнсис. – И кто они?»
Но она видела, что ее бабушки просто раздуваются от гордости и счастья, а граф не мог бы быть больше доволен собой, даже если бы преподносил ей в подарок бриллиантовое ожерелье на бархатной подушечке.
– Для меня это большая честь, милорд, – сказала Фрэнсис.
Возможно, «несколько» означает всего двое или трое и, возможно, все они окажутся ей не знакомы. И Фрэнсис решила, что на самом деле так и будет, ведь она не была в Лондоне уже три года.