Просто работа
Шрифт:
Когда меня спросили о награде, которую я хочу получить, назвала одно желание в будущем. Беседовали со мной люди, кто дорожит данным словом. Поэтому меня долго соблазняли деньгами, артефактами и эликсирами. Но я была молода и глупа. Выбрала желание.
— Я хочу попросить об услуге, ваша милость. Я хочу, чтобы Город не выдал меня загонщикам, кто идет по моим следам. Неделю. Я прошу только неделю. И проводника до нужного места.
— Ты готова предъявить данное слово к оплате? Как было обещано?
— Да, ваша милость.
— Ты можешь потребовать,
— Это будет бесчестно. Я и так прошу слишком много.
Мальчик аккуратно спустился с коленей матери, подошел ко мне и уставился абсолютно черными бездонными глазами. Я знаю — он в начале долгого пути. У него будет сотня наставников. Он будет тренироваться у лучших воинов. Он разберет тысячи сложных судебных дел, впитывая и накапливая опыт. В дополнение к тому, что получил сразу при рождении. Это уже не человек. Это — Древесный Лорд. Существо, стоящее на страже интересов Города и всех жителей. Всего биома.
— Неделя защиты. Мы закроем границы вообще от любых посетителей… Куда тебя нужно проводить?
— На хутор Паленый. Буду рада, если о моем путешествии никто не узнает.
— Слово сказано. Просьба услышана. Тебя накормят и после обеда отправят вместе с караваном в нужное место. Жители хутора продают копченые окорока на рынке. Закупают соль и другие товары. Вот среди них тебя и спрячут. Никто не узнает, куда ты пропала с центральной площади… Я надеюсь, женщина без народа, что нам больше не доведется встретиться.
— Спасибо, ваша милость.
Женщина без народа. Это означает, что ходоки официально объявили меня персоной «нон грата». Я больше не состою в гильдии — официальной или формальной. Теперь я сама за себя. И мне вряд ли кто из землян поможет. Скоро на всех перекрестках будут болтаться листки с объявленной наградой за дурную голову. Что ж. Я к этому стремилась. Бежала со всех ног.
— Последнее, госпожа Маррэ. Два месяца тебе лучше не пользоваться артефактами и эликсирами. Ты слишком много их потратила. Твое тело на грани магического разрушения.
— Ключ домой сработает?
— Да. Но если ты продолжишь использовать ману, Конфа пожрет тебя.
Настоящие владыки Города ушли. Я же обвисла на тряпках, с трудом вдыхая прелый воздух. В Городе всегда пахнет чем-то лесным: листвой, цветочной пыльцой или гнилью переспевших фруктов. Но я знаю — пока ощущаю эти запахи, я здесь не чужая. Как только местные тоже решат от меня избавиться, в лицо ударит стерильной химией операционной. И тогда я умру.
* * *
В пути меня сильно растрясло. Не думаю, что это сделали специально, просто местные деревенские дороги в лесах проложены поверх старых звериных троп. Поэтому пересчитаешь копчиком все корни, камни и ямы. И брошенная на дощатый пол тряпка не сильно поможет.
На хуторе выбраться сама не могла. Возница выдернул полудохлую тушку из темной дыры, поставил на ноги и отошел в сторону. Я прохрипела «спасибо» и завалилась на землю. Лежала на боку и с трудом пыталась разглядеть окружающий мир. Похоже, телеги разгружали в сарае. Огромном таком, с кипами сена под потолком, стойлами для лошадей внизу и утоптанным полом, на котором была готова заснуть. Раны на спине явно открылись, потому что повязки уже не держали кровь и сбоку снова стало мокро и горячо.
— Зачем она здесь?
— Его милость выполнил последнюю просьбу. Чужачка хотела к нам в гости.
— Нам только спятивших бродяг не хватает. Мало им в городе гадить, сюда приперлись…
Наверное, это кто-то из старших на хуторе. Высокий кряжистый дядька лет сорока пяти. Белая чистая рубаха с вышивкой по воротнику. Широкие серые штаны. Кожаные полусапожки. Черная борода, заплетенная в косички по бокам. И немигающий взгляд, каким обычно на тебя монстры пялятся.
— Эй, ты… — Осторожно ткнув меня носком в живот, мужик присел на корточки и принюхался. — Я тебя не знаю. Наш род тебя не приглашал. Ты лишняя здесь.
— Милостью, Матерь, Твоею живу…
— Что ты там бормочешь?
Перед глазами плыло, но в голове промелькнули строчки песни, которую слышала давным-давно…
— Только твоей, только твоей…
Выпрямившись, бородач резко свистнул. Издали послышались шаги.
— И от тебя никуда не уйду… Будь же опорой моей… (Семья Балжик, «Милостью»)
На ноги поставили больно, абсолютно не беспокоясь о самочувствии незваной гостьи.
— В последний раз спрашиваю, что тебе нужно?
— Прошу кров и защиту по праву слабого.
Один из лесных законов. Если безоружный смог добраться до твоего порога и просит о милости, ты должен дать ему место у огня, воды и корку хлеба. Потому что люди в местных краях выживают вместе. Поодиночке подыхают только бродяги.
— Ты — чужая. Наше слово и дело не для тебя писаны и сказаны.
— Разве я виновата, что родилась далеко отсюда? Разве виновна в том, что женщина и обречена на вечные скитания?
— Ты убивала нас! — заревел дядька, вцепившись в драную куртку и тряся, словно тряпичную куклу. — Ты — настоящий монстр, идущий по следу без устали! Разящий без жалости! Пожирающий нашу плоть! И ты еще просишь о милости?!
Отшвырнув меня в сторону, здоровяк утробно зарычал. Я услышала звук, которым ночью вожак стаи собирает чудовищ для общей атаки. Да, прав был старый егерь. На хуторе явно обосновались оборотни.
Упав, сильно ударилась о закрытые дверцы стойла спиной. Хотя, я была уже почти как деревянная, боль не ощущала. Медленно выскреблась из лямок рюкзака, попыталась встать. Сразу не получилось. Только с пятой попытки я угнездилась на карачках, потом зацепилась за доски и поползла вверх. Все выше и выше, пока не ощутила себя двуногой клячей. Но — встала. Обернулась. Медленно достала из ножен тяжелый нож, взяла за лезвие и протянула рукоятью вперед.