Просто солги
Шрифт:
Мне кажется, что не ко мне должно относиться это дежа-вю. Не ко мне, чистой девушке из грязного дома с синими стеклами. Нет.
Но от этих дверей веет холодом, и создается уже другое ощущение: на какую бы ручку я ни нажала — все двери окажутся закрытыми. Лабиринт с фальшивыми выходами.
В этом проулке темно и грязно, хотя именно в таких местах находишь ту самую летнюю прохладу, за которой бегут все городские жители. На улице — ни души. И я не знаю, где я, как попала в это сырое место. Не знаю и не хочу знать, как
Внезапно боковым зрением я цепляюсь за свое отражение в одном из окон заброшенной квартиры на первом этаже. Окно разбито, и в еще оставшихся в живых осколках я вижу тысячи своих маленьких копий. Тысячи маленьких Кесси, которые смотрят на меня и качают головой. Которым всем поголовно все равно. Маленьким бесчувственным отражениям.
Я не знаю эту девушку, не могу признать эти тысячи как две капли воды похожих на меня копий.
Внезапно я слышу какой-то подозрительный звук позади себя и оборачиваюсь. Они тоже там, вокруг меня, передо мной, надо мной. Это начинает походить на очередной малобюджетный хороший фильм ужасов.
Передо мной стоит девушка. У нее рыжеватые, похожие на мои волосы, длинная прямая челка, пышная смешная юбка и легкий топик, у которого левая лямка съехала намного ниже положенного. Она похожа на меня, но это не я, потому что у нее — завязаны глаза бежевой широкой распушенной по краям лентой. И, тем не менее, эта девушка знает, что я здесь, иначе бы не улыбалась мне, иначе бы не протянула свою полупризрачную ладонь. Она кажется мне телевизионными помехами: все ее тело вибрирует, колышется, в любой момент готовое испариться.
Мне одновременно хочется и не хочется коснуться протянутой мне ладони. Хочется дотронуться и определить, настоящая ли эта девушка, существует ли она на самом деле или только в моей голове.
И все же мне кажется, что я знаю эту полупризрачную девушку уже много лет, как будто она не просто мое расплывчатое отражение в луже — как будто она моя настоящая сестра. Мне хочется ей верить, но я не могу. Не привыкла.
Она стоит всего в футе от меня и ждет. Такое ощущение, будто бы уже прошло несколько бесконечных часов, дней, лет, как мы вот так стоим друг напротив друга и чего-то ждем. Ожидаем. Выжидаем.
Мне хочется спросить ее: "Как ты чувствуешь меня?", — но вопрос кажется неуместным. Вопрос из разряда тех, на которые не дают ответа даже люди, совсем не похожие на Джо.
В голове снова звучит музыка, но эта мелодия мне не знакома, и прежде я никогда не слышала ее. Но потом — понимаю, это не музыка, это слезы глухо капают на асфальт. Не мои — слезы моего отражения.
У девушки напротив меня соленая влага проступает сквозь шелк, и я могу видеть, как слезы в бешеном потоке стекают по ее щекам, на секунду замирают на подбородке и, отрываясь от лица, ритмично капают вниз. Как дождь, который никак не может прекратиться.
Она плачет, но я могу определить это только по слезам, потому что ее лицо не выражает больше никаких эмоций. Ни горя, ни раздражения, ни радости, ни возмущения — ровным счетом ничего, что я могла бы каким-либо образом идентифицировать. Она как фарфоровая кукла. Молчит.
Когда-то давно Ким говорил, что у меня все эмоции на лице написаны, но сейчас я понимаю — он лгал. Лгунишка Ким — так бы я назвала его, если бы он сейчас был рядом со мной. Ким хотел, чтобы я верила в это — в то, что он по моему лицу он может прочитать все мои мысли, узнать все, о чем я думаю. Ким хотел, и я верила. Переживала из-за того, что он с такой легкостью мог меня раскусить. А на самом деле он просто блефовал. Это была карточная игра, где у него была всего лишь шестерка.
Одним резким движением я срываю с себя шелковую ленту (шелк, уже не похожий на шелк) и, посильнее замахнувшись, швыряю ее в небо. Лента легкая — с легкостью сопротивляется воздушным потокам и уже через мгновение послушной змеей ложится у моих ног.
Я закрываю лицо руками и, больше не в силах держаться, спиной прислоняюсь к прохладному покрытому плесенью зданию и замираю.
Отгораживаюсь от всего постороннего и пытаюсь услышать. Пытаюсь определить среди всей этой бесконечной какофонии городского шума обнаружить хотя бы один знакомый запах, хотя бы одну здравую мысль. Пытаюсь не обращать внимания на отдающиеся в голове звонким эхом чьи-то грузные шаги.
Предпочитаю думать, что это не он сейчас рядом, и это не я сейчас сползаю вниз по стене.
— Как ты меня нашел? — хрипло спрашиваю и всем телом прижимаюсь к нему, льну, как скучающий по ласке маленький рыжий котенок.
Он не отвечает, и я предполагаю, что это один из тех вопросов, на которые он скажет: "Ты действительно хочешь знать, Кесси?"
Другой вопрос, хочу ли я услышать от него этот ответ.
— По GPS, — смеется он, и я тоже смеюсь.
Что чувствует девушка, которая может чувствовать? Я знаю ответ. Наверное.
19. "Когда я получила от них письмо, подписанное кровью, я подумала, что они сумасшедшие"
Впервые я увидела их лица несколько месяцев назад. Разозленные, перекошенные от ненависти, в этот момент эти люди казались мне самим воплощением ада.
Она — маленькая престарелая дьяволица с ненастоящими малиновыми кудрями, и он — пожилой лысый черт с внушительным пивным животиком.
Тогда я увидела их в первый раз, но даже и подумать-то не могла, что эти люди еще так испоганят мою жизнь.
Когда я получила от них письмо, подписанное кровью, я подумала, что они сумасшедшие.
…
— …а теперь вернемся к теме этого дня. Наша сегодняшняя гостья, Тина Кьюит, известная рок-дива, согласилась рассказать нам историю о том, как ей удалось завязать с наркотиками.
По ту сторону экрана слышатся аплодисменты. Я фыркаю. Ну что ж, посмотрим.