Просто судьба
Шрифт:
— Предусматривается ли наказание за заведомо ложные показания? И если да, то какой наказание самое большое?
У Вики от лица отхлынула кровь. Виктор нахмурился, но волнения не было ни в едином его движении. А вот незадачливые свидетели струхнули. Наверняка думали о том, что деньги, пусть даже и хорошие, ведь Вика, скорее всего, не поскупилась, не помогут, если они вдруг окажутся за решеткой. Алена могла видеть в их остекленевших глазах все мысли, которые мелькали у них в голове. От "мы думали, что просто скажем о том, что видели этих двоих вместе", "Вы же говорили, что эта сучка не приедет"
— Пытаешься понять, что тебя потом ждет? — прошипела Вика, но под серьезным взглядом судьи сдулась и быстро замолчала.
— Предусматривается до пяти лет лишения свободы. Надо смотреть по обстоятельствам, но самый потолок — пять лет. Я ответила на ваш вопрос?
Алена, несмотря на слабость, нашла в себе силы удовлетворенно улыбнуться.
— Отлично.
— Можете садиться.
Алена спокойно прошла к своему месту и буквально рухнула на стул. Женя в ту же секунду оказался рядом и аккуратно обхватил ее за плечи.
— С тобой все в порядке? — взволнованным шепотом поинтересовался он, с тревогой глядя в глаза. — Ты выглядишь бледной и усталой.
— Потому что я и есть усталая, — прошептала на ухо своему другу. — Мне немного нехорошо.
— Ты справишься? — Женя нахмурился и напрягся, сильнее сжимая ее плечи. — Мы сможем как-нибудь все перенести…
— Нет! — резче, чем следовало, воскликнула Лёна. — Самое страшное уже позади. Я не хочу повторять все заново. И я не хочу, чтобы Игорь продолжал сидеть в обезьяннике, — от приступа вновь накатившей вины Лёна скривилась. — Поэтому все пройдет сегодня. Я надеюсь, что за сегодня мы все это сделаем?
— Попробуем, — прошептал ей в волосы Женя, не забывая учтиво улыбаться Вике и Виктору. — Сейчас выступят свидетели, потом Вика, потом Игорь. Самое тяжелое — это твоя мать.
— Ты уверен?
— Да. Ее показания разительно будут отличаться от твоих, судя по всему. А показания Игоря, если ты ничего не утаила, — Алена отрицательно покачала головой на молчаливый вопрос Жени, — будут совпадать с твоими. Так что…самое интересное будет потом.
— Почему ты молчал, когда меня допрашивали? Виктор вовсю задавал вопросы, а ты…
Женя улыбнулся и лукаво подмигнул ей.
— Я просто делал свою работу.
Сразу после нее, как и говорил Женя, начали допрашивать Славика и его друга. Те ответили довольно быстро. Как будто…заучили что-ли. Оба оттарабанили свою речь слово в слово. Они даже эпитеты одинаковые использовали. Виктор задал им несколько вопросов, судя по блестевшим от удовольствия глазам, ответы были заранее обговорены. Славик ответил без запинки, впрочем, как и его друг. Они что, думают, что если у них будут одинаковые показания, то им поверят?
Что интересно, Женя не спешил вмешиваться и расспрашивать свидетелей. Он сидел словно ленивый наевшийся кот и щурил глаза, не забывая при этом слегка улыбаться и даже кивать на какие-то слова, подтверждая их правоту. И это просто убивало и без того нервную и напряженную Лёну.
Не выдержав, она дернула друга за рукав, и, дождавшись его внимания, горячо зашептала ему в ухо.
— Ты что делаешь? Что ты сидишь?! Делай хоть что-нибудь.
С его лица ни на секунду не исчезла
— Сиди и не рыпайся. Здесь я адвокат, а не ты. Так что будь любезна, заткнись, золотко.
— Вы с Христенко где учились? Случайно не в школе для киллеров? Потому что только киллеры так улыбаться могут! — язвительно спросила Лёна.
— По крайней мере, нашу школу называли как угодно, только не школой для киллеров. А теперь дай мне сосредоточиться.
Больше Лёна не лезла. В конце концов, из них двоих именно Женя дипломированный специалист, один из лучших. А не она. Тем более от каждого движения, буквально от малейшего, голова взрывалась от боли, как будто в нее долбили тысячи маленьких острых молоточков. А горло словно долго терли наждачной бумагой — от каждого сглатывания Лёна болезненно морщилась. Во всем теле чувствовалась непонятная слабость, было холодно и жарко одновременно. Иногда ей казалось, что по лицу течет холодный пот, но разок докоснувшись до щеки, Лёна с отстраненным удивлением поняла, что лицо сухое и горячее.
Заболела. Отлично. Как вовремя. Лёна начала обмахиваться ладонью в попытке разогнать спертый воздух и прогнать духоту. Помогало мало, но хоть что-то. Она назло всем высидит до конца, дождется, когда Игоря выпустит, а месть отложит на потом.
Вскоре закончили и свидетели, которые, заметно повеселев после допроса, были бодрыми и значительно более заинтересованными.
Вышла Вика, и Алена неосознанно напряглась. Да, она знала, что все, что ни скажет здесь Вика, будет ложью от начала до конца. Знала, что весь ее рассказ — тщательно продуманная и отрепетированная роль. Как у актера. Но прогнать нервозность и страх была не в силах.
Судья начала с вопросов о прошлом. Как родилась Алена, как жили, как Вика познакомилась с Игорем.
Вначале все было не так плохо. Вика без эмоций, спокойно и рассудительно излагала факты о своей жизни. Училась, забеременела, вышла замуж, развелись. Дочь осталась с ней. С Игорем познакомилась, когда дочь была совсем маленькой. И здесь…пошла такая грязь, что, наверное, еще немного и Лёну бы вырвало.
— Игорь всегда тянулся больше к Алене, чем ко мне, — печальным и полным страданий голосом начала вещать Вика. Хотя, в принципе, так оно и было. — Именно он привязывал к себе девочку, подолгу гулял и играл с нею. Я сначала не придавала этому значения, наоборот, вы должны меня понять, — Вика с мольбой посмотрела на судью, давя на жалость. — Я была одинокой, с ребенком, без денег. А тут…Игорь, который, как мне казалось, любил меня и дочь.
Лицо судьи было непроницаемым, даже каменным, и она резко оборвала стенания Вики.
— К делу, пожалуйста.
Вика едва заметно поморщилась, но сразу натянула на лицо страдальческую мину.
— Да, да, — проблеяла она. — Просто мне тяжело…ворошить прошлое.
Если бы атмосфера была не такой напряженной и гнетущей, то Алена бы точно не сдержалась и фыркнула. Ха, прошлое ей ворошить тяжело. Сама придумала себе это прошлое и вывернула наизнанку.
— Он всегда испытывал…нездоровый интерес к ней. С самого детства.