Просто судьба
Шрифт:
— Ален, ты нормально? — Женя спрашивал так настойчиво, что казалось, он пытается давно до нее достучаться. — Ален!
— Я в порядке, — заплетающимся от слабости языком прошептала Лёна. — Где Игорь?
— Сейчас придет, не волнуйся.
После этих слов мозг Лёны отключился. Сил и энергии не было на лишние телодвижения и мысли. Самое главное — дождаться Игоря. И все. Все станет отлично. Только что ж так плохо…
Алена скорее почувствовала, чем увидела, как Игоря привели в зал. Даже сама атмосфера изменилась. Алена не могла бы объяснить
Перед глазами расплывались черные круги, ее начало мелко потряхивать от озноба, а слабость была настолько сильной, что, казалось, малейшее дуновение ветерка, и она свалилась бы со своего стула. Слава богу, что в здании ветра не бывало.
Лёна попыталась открыть глаза пошире. Наверное, она просто не заметила, как от нехватки сил закрыла их. Иначе как объяснить такую темноту.
— Лён, Лёна, мать твою, — кто-то тряс ее за плечо. — Лён, ты меня слышишь?
Кажется Женя. Да-да, точно он.
— Я в порядке, — ей казалось, что она кричит, но друг продолжал переспрашивать.
Фоном она слышала чьи-то голоса. Самым громким и полным ярости, а Лёна почувствовала это даже сквозь боль, был голос Игоря. Еще она почти различила голос судьи. Да, наверное, он.
— Мать твою, ты что здесь делаешь? — обхватил ее за плечи Игорь. — Да еще в таком состоянии. Лёна…идиотка чертова.
Его голос раздавался очень невнятно, как будто Лёна накрылась подушкой и все звуки доносятся издалека. Но именно он помог Лёне выплыть из такого затягивающего забытья. Нашлись силы, чтобы открыть глаза и твердо встретить разъяренный взгляд Игоря.
— Не ори на меня, — она говорила спокойно, но сил на это уходило столько, что, казалось, что по ее лицу стекает холодный пот. — Ты должен был все мне рассказать.
Пока Алена пыталась взять себя в руки и с достоинством выдержать разговор с Игорем а не позорно свалиться от слабости, Женя попросил у судьи перерыв. Алена не знала, что говорил друг, но он сильно жестикулировал и указывал в ее сторону. Судья хмурилась, барабанила пальцами по столу, что-то отвечала, но Женька не сдавался.
— Идиотка несчастная, я бы сам все уладил, — Игорь отвернулся от нее, чтобы не выдать всей бури эмоций, которую уже не мог скрыть. С досады запустил руку в и так взлохмаченные волосы и растрепал их еще сильнее. — Зачем ты приехала сюда? Еще такая! Да ты горишь вся, Лён. Я даже отсюда чувствую!
— А что я должна была думать? — сил возмущаться и кричать не было, а жаль, потому что за его самонадеянность хотелось просто убить. — Ты не звонишь, не отвечаешь! Черт, Игорь, ты даже не рассказал мне толком ничего. Что мне прикажешь делать? Сидеть и ждать? — когда он возмущенно ругнулся, Лёна продолжила: — Я не хочу больше сидеть и ждать, Игорь. Я и так терпела два дня. Хватит. Я больше не могу и не хочу прятаться. Мы должны все решить вместе. Я прошу тебя, Игорь, — Лёна протянула дрожащую от слабости руку к его плечу и слегка дотронулась. — И если ты не прекратишь злиться, то я расстроюсь, — попыталась она разрядить обстановку.
Игорь не ответил, но ругаться сквозь зубы
— Ты вся горишь! Лён, да у тебя под сорок. Тебе нельзя находиться здесь, — безапелляционно отрезал Игорь. — Надо домой ехать и врачей вызывать. Так что…
— Нет, — слабым голосом запротестовала девушка, пытаясь отодвинуться от Игоря. — Не поеду.
— Алена, — он начал терять терпение и снова хмуриться. — Ты здесь загнуться хочешь?
— Я без тебя не поеду, — Лёна была непреклонна. — Я не хочу, чтобы ты снова вернулся в обезьянник. Вот когда освободишься, тогда и поедем.
Ей было больно смотреть на Игоря. Не потому, что слезились глаза, а потому что вспоминался давний разговор с Женей. Который не выходил у нее из головы с тех пор, как она узнала, что Игорь в СИЗО.
Он рассказывал ей о том, как проходил практику в исправительных колониях Европы и Америки. Первоначально Женина специальность была именно уголовным правом, и он активно изучал его и мечтал устроиться на работу именно с таким профилем.
Но потом резко поменял его, стараясь вообще не вспоминать о том, что хотел когда-то заниматься чем-то подобным. Он переквалифицировался и сейчас работал юридическим консультантом по экономическим и торговым вопросам. Сначала в Польше, потом в крупной автомобильной компании Франции, где продолжал трудиться и по сей день, правда, вдобавок подрабатывал и в России, как он говорил, для того, чтобы "получить больше опыта". В общем, было незаметно, что Женя очень жалеет о своем выборе.
Пару лет назад Алена подняла эту тему в разговоре с другом. Как-то не специально даже, просто начала расспрашивать о впечатлениях от Европы и работы там. И неожиданно перескочила на тему, которая тогда была неприятна и непонятна ей.
— Ален, знаешь, я много что видел и где бывал по работе, — Женя был серьезен как никогда, сосредоточенно вертя бокал вина в руке и не отрывая глаз от плескавшейся там темно-красной жидкости. — Мне приходилось бывать в европейских, американских тюрьмах и колониях. Я общался с заключенными. Парни, и даже женщины были посажены по разным причинам. Убийства, бытовая драка, клевета, рукоприкладство, хулиганство, изнасилование, воровство. Разные судьбы, разные наказания, разные сроки. Я со многими общался и разговаривал. Не о деле, а просто так, как с обычным человеком.
— И что? — Алена не лезла с расспросами и не подгоняла Женю, понимая, что тому надо просто выговориться.
— Я был и в наших российских тюрьмах. Знаешь, — друг невесело хохотнул, — если сравнивать с западными, то просто земля и небо. У них там и телевизоры, и условия получше многих. Почти как номер в отеле, только с прутьями. А вот взгляды все равно везде одинаковые, неважно, за что, где и сколько он сидит.
— О чем ты? — Лёна нахмурилась, пытаясь понять смысл сказанного. — В смысле, взгляды?