Простой советский спасатель 2

Буров Дмитрий

Странная штука — память. Столько приятных воспоминаний всплыло при одном взгляде на оранжевый абажур.

«Ну, наконец-то!» — вырвалось у меня, я даже не поверил своим глазам. Это ж надо, малюсенькая точка все время была перед глазами, а я убил битых полчаса на поиски!

Подорвавшись с дивана нетерпеливо бросился к столу. В третий раз бережно уложил часы на стол, подхватил птичью лапку с выпрямленным пальцем, стараясь не уколоться о коготь-иглу, склонился к жердочке и вставил острие в едва заметное глазу отверстие.

«Прямо

какая-то бронзовая птица получается, — мелькнуло в мыслях. — Интересно, ответы здесь или это только начало нового квеста?» Раздался едва слышный «тыцк», кончик насеста дрогнул и подался вперед. Я на всякий случай подставил ладонь, мало ли, упадет, ищи потом финтифлюшку на голом деревянном полу.

Крышечка соскользнула в руку, я нажал на пимпочку в ноге-ключе, пряча иголку, и отложил прибамбасы подальше на стол, чтобы не потерялись. Так, а теперь что? Трубочка оказалась полой. Я попытался заглянуть в темноту, но ничего не увидел. Решил потрясти, но часы стало жалко: вдруг что-то поломаю. Часовой механизм штука тонкая, не хотелось навредить такой красоте.

Мелькнула мысль: что если перекладина откручивается? Я подергал туда-сюда, покрутил и оказался прав. Трубка дрогнула, и начала со скрипом двигаться… против часовой стрелки. Да кто ж такой хитро мудрый создал эти часики? И кукушка с приветом, модно сказать, и циферблат с секретом, не догадаешься про рисунок. Теперь и насест с секретом.

Дрожащими от нетерпения руками отвинтил жердочку и осторожно перевернул её над столом. Моему разочарованию не было предела. Столько мучиться и на выходе получить пшик? Ну, старый черт! Ну, Федор Васильевич! Зачем ему понадобилось меня сюда отправлять? Или все-таки Игорек отыскал то, что было спрятано в часах.

От расстройства я стукнул насестом об стол и раздраженно отбросил железку на фотографии. Палочка упала на снимки и из отверстия выпала еще одна палочка. Я застыл, разглядывая тончайшую бумагу, свернутую в аккуратный рулончик.

Глава 21

Склонившись над тонким листом, я пытался разглядеть и опознать мелкие значки, нарисованные по краям карты. Но без лупы, тут походу, не обойтись. С сожалением отлипнув от увлекательного занятия, я отложил записку поближе к фотографиям, которые решил взять с собой, и принялся собирать раскуроченные часы с кукушкой.

Поколебавшись, вернул жердочку на место, чтобы не привлекать внимание к поломанному механизму. На сборку ушло минут двадцать, кровля домика никак не хотела становиться на место. Но мелкая сложная работа — мой конек.

Наконец, кукушка обрела крышу над головой. Все-таки жутковато выглядит птица, лежа к верху лапами. Мрачнная фантазия у мастера, создавшего этот шедевр. Зачем было переворачивать фигурку? Мелькнула мысль: что если внутри птахи скрыт еще один секрет? Но, поразмыслив, не стал проводить вскрытие. Федор Васильевич

четко обозначил только икону в своей предсмертной речи, про птиц архивариус ничего не говорил.

Повесив часы на законное место, я принялся наводить порядки. Развесил по местам снятые картины, а вот с фотографиями вышла не задача. Забирал я их все, чтобы в общаге хорошенько еще раз пересмотреть и проследить связь между всеми местами, запечатленными на снимках.

Пока что на девяносто девять процентов я был уверен: моя догадка насчет отснятых входов единственно верная. Осталось разглядеть значки на папирусе и связать воедино старую карту, которую нашел Славик, схему, обнаруженную Леночкой, рисунок из часов и фотокарточки.

Упаковав снимки, я ненадолго завис, размышляя, куда спрятать миниатюрный свиток, чтобы не повредить и не потерять. Тут я вспомнил, что Федр Васильевич знатный фотограф, а значит, в его лаборатории имеется фотопленка. Придется пожертвовать одной и спрятать туда записку.

Оперативно сбегал в проявочную, упаковал хрупкую находку в полость кассеты, и засунул в коробочку, сунул в карман и вернулся в зал. Огляделся по сторонам, прошелся по комнате, проверяя, все ли на местах, и поправляя то, что трогал и двигал с места. Фотографии завернул в газету, и, довольный проделанной работой, покинул дом.

С крыльца я практически скатился, торопясь уйти с чужого двора. Анна Сергеевна что-то говорила про время отдыха любопытной соседки, но её слова вылетели из головы. И теперь я подозревал, что Власьевна заняла свой наблюдательный пост и караулит улицу.

Стараясь выглядеть естественно, я запер дом и калитку, спокойно пересек дорогу и зашел к соседке старика. Во дворе было пусто и тихо. На огороде или в дом зашли? Поколебавшись, завернул за угол, поднялся на крыльцо и негромко постучал.

— Мы здесь, Алеша, — раздался ща моей спиной спокойный женский голос.

Я оглянулся. Анна Сергеевна и Манюня копошились в земле на широкой клумбе. Розы, ромашки и прочие разные цветы радовали глаз. Малышка пощипывала траву, а бабушка рыхлила землю. Увидев меня, улыбнулась, но не оторвалась от своего увлекательного занятия. Из травинок девчушка пыталась сплести венок. Но зелень была не та, Манюня сопела, пыхтела, но не сдавалась. Упрямая растет, настойчивая.

— Помочь?

Анна Сергеевна коротко глянула на меня и кивнула:

— Воды в бочку натаскай, пожалуйста. Совсем забыла вчера.

Я огляделся в поисках бочки, но не увидел.

— На душе, — женщина махнула рукой куда-то вглубь. — Колонка там, ведро рядом. Справишься?

— Дык не безрукий, чай, — улыбнулся я. — Справлюсь.

Я двинулся выполнять просьбу, когда вслед прилетело:

— Нашел, что искал?

Я запнулся, обернулся, но хозяйка продолжала орудовать тяпкой, не глядя в мою сторону. Вот жеж ж… женщины!

— Кажется, да, — ответил уклончиво и потопал к колонке.