Простой
Шрифт:
– Многие говорят, что я Артур. Тут называют писателем.
– Сколько тебе? – спросила она.
– 18 исполнилось.
– Не маловат?
– Судить тебе.
Время от времени я выбирался из разговора в реальность, и замечал ее руку на своей ноге. Реальность бесновалась, и стало понятно, что театральное кафе скоро нас изрыгнет из себя, выдавит прямо в ночь. Я поцеловал поэтессу.
Как в пьяном калейдоскопе мы шатались по центральным улицам Уфы, и ноябрь загонял
– Че по виски у вас?
Нас было трое, когда мы зашли в общагу. Я, поэтесса и прозаик-студент. В общаге разместили иногородних писателей. В этом же общежитии я проходил учебную практику:
– А вот эту тумбочку я подкручивал!
Поэтесса крепче взяла меня за ногу, время от времени гладила. Трогала меня как бы невзначай. Какой-то мутный разговор продолжился, но мне было до фени – я был слишком сосредоточен на поэтессе. А когда наши ноги сплелись, третий лишний покинул комнату.
Как только парень скрылся за дверью, поэтесса встала. Я тоже встал. И у меня тоже. Подошла к двери, провернула замок. Я подошел ближе. Она посмотрела на меня пьяным взглядом и поцеловала.
Поэтесса отошла на пару шагов. Стянула с себя одежду – это произошло быстро. Даже резко. Быстро опустилась на колени и стянула с меня штаны.
Я чувствовал себя послушным похотливым псом. Очень грязным ублюдком, который прямо сейчас изменяет своей любимой. Или нет. Я не понимал, в каком статусе наши отношения с Алиной, но на всякий случай примирился с судьбой изменщика.
Поэтесса не разрешала трогать себя. Каждый раз, когда я тянулся к ее груди, она била меня по рукам.
Я разрядился и почувствовал себя грязным псом. А поэтесса выгнала меня. Даже не дала отдышаться. Так я снова оказался на холодных улицах, и побрел на остановку. До первого автобуса еще 40 минут. Я ждал его и не понимал – мудак я или нет.
19.
Я стоял в курилке и дрожащими руками набирал Алину:
– Алин, я уронил ключ-карту старшей смены в лифтовый паз.
– Ну и что?
– Я уронил ключ-карту старшей смены в лифтовый паз. Это моя первая смена.
– Ну просто подойди и скажи ей все как есть, – ответила Алина.
– Ну как ты себе это… Ладно. Ты права. Мне почаще нужно с тобой соглашаться.
– Напиши мне, как доработаешь.
– Будешь дома сегодня?
– Да, буду тебя ждать, как обычно.
Я прошел через проходную, мимо информационный доски, двинул в сторону столовой. Зашел в раздевалку. Стянул пальто, начал завязывать фартук. Как признаться-то? Может свалить? Кого ты из себя строишь, Артур, оно тебе вообще надо? Умыл лицо, закинулся жвачкой, поправил прическу.
Старшая смены, не обрадовалась такой новости. Утеря ключа влечет за собой массу неприятных мероприятий: вход через проходную вместе с паспортом, штраф за утерю карты, миллион
На следующий день я ехал на работу с бутылкой коньяка для старшего смены охраны. Не пришлось писать тысячу заявлений, в том числе заявление об удержании с моей зарплаты пятисот рублей за карту – армянского коньяка оказалось достаточно.
– Ты мне скажи-ка, Артур, – сказал, утопая в кресле начальник службы безопасности.
– Да, Радий Рахимович?
– Ты как вообще тут, нравится?
– Да, Радий Рахимович.
– Надолго с нами?
– Да, Радий Рахимович.
– Мы проверили твою анкету. Все в порядке. Ты – чист, – сказал он мне глядя прямо в глаза и жутко улыбнулся.
– Хорошо, Радий Рахимович. Я пойду?
– Карту свою забери и коллеги своей. Иди.
Просто оставайся вежливым и доброжелательным, Артур, и тебя не сожрут, не выкинут за борт, не оклевещут и позволят спокойно жить и развиваться в стабильно развивающемся холдинге в перспективном отеле с мировым именем. Впереди будущее, просто нужно немного потерпеть, и скоро тебе не придется натирать столы в рабочем помещении ресторана.
Первые смены у меня выпали на дни защиты курсовой работы. Я просыпался около 9 утра, ехал в колледж. До трех ловил преподавателей, чтоб проставить зачеты или показать текст курсовой. Во время перерывов постоянно курил у остановки, прикидывал, как себя вести сегодня на работе. Зевал и нервничал.
Ехал на работу к четырем. С четырех и до двух часов ночи длилась смена. Чаще – дольше. Дома я себя обнаруживал ближе к четырем утра. Умывался, приводил себя в порядок, и ложился рядом с Алиной. Она уже спала в моей комнате.
– Как твой день? – спрашивала она.
– Спи, Алин. Сейчас тоже лягу. Посижу с курсовой только.
Виделись мы только по ночам. Чаще я видел ее голую спину, и было приятно просто прижаться к ней и провалиться в сон. Мне снились вилки, ложки, сервировка столов, вытирание тарелок, нервяки гостей, развоз еды по номерам, лица коллег и запахи зала ресторана и кухни. Наутро Алины уже не было рядом, а очередной день подгонял меня. Заставлял вставать на больные ноги и делать новые шаги к автобусной остановке.
Внезапно жизнь изменилась. У меня стало меньше свободного времени, и я с завистью наблюдал через пелену усталости за жизнями своих ровесников. Они только поступили в ВУЗы, а их студенческая жизнь только началась. А моя закончилась внезапно. Я не оставил себе выбора, кроме как устроиться на работу ради иллюзии о счастливой жизни когда-нибудь потом.
Смена в ресторане начиналась с зачистки шведской линии после обеда.
20.
Я выгружал из бэк-офиса ресторана тарелки на металлическую тележку.