Пространство жизни. Том 1

Черевков Александр Сергеевич

Просилась обратно в Старый хутор. Нас могли из-за её отказа лишить лишней площади и предоставить дом в две комнаты. Бабушка осталась с нами, по просьбе моей мамы. Вообще-то нам скучно было рядом с бабушкой. Хотелось на улице резвиться на снегу.

Маме за тридцать, ей надо беременеть и рожать. Без помощи бабушки нам будет тяжело. Она хоть была парализована на обе ноги, но, с руками у неё было всё в полном порядке. Бабушка могла стирать бельё в цинковом тазике на табуретке. Приготовить тесто под пирожки и к домашнему хлебу.

Заниматься шитьём на ручной швейной машинке и много чего другого. Почти до самого нового года меня водили в детский садик. В это время родители потихоньку перевозили наши вещи в новый дом.

Старый дом продать не получалось. Дом стоил очень дорого. Даром отдавать жалко. К тому же никому не нужны такие огромные хоромы. Из самого города никто из наших родных не хотел сюда переезжать.

Решили пока наш дом не трогать. К нашему переезду наши щенки превратились в огромных собак. Стали больше своих родителей. Совсем отбились от рук. Принялись осваивать под себя огромную территории.

Найда и Тарзан не могли контролировать поступки своих детей. Пока они давались в руки, то решили их разобрать по дворам и посадить на цепь от беды подальше, пока они не одичали.

Найда вернулась в свою конуру к соседям. Тарзан пришёл к нам во двор к себе в конуру. Он уже был стар и нарожать новых детей не мог. Тарзан родился до моего рождения.

Найда тоже давно была не девочка. Им обоим было не до гулянки. Просто хотели спокойно дожить свою старость сытыми и в тёплой конуре. Мы решили Тарзана забрать с собой по новому адресу.

Конечно, он был не против. Ведь с нами пёс был как одна семья. Мне и дедушке Гурею опять пришлось постараться соорудить Тарзану новую шикарную и тёплую конуру рядом с домом под огромной крышей.

Где круглый год было сухо и тепло. Тарзан был не против такой конуры. Вот только Барсик решил никуда не переезжать. На старом месте есть мыши и тёплый сеновал.

Мы пытались Барсика силой перевезти на новое место. Но он в руки никому не давался.

Всегда был на руках у меня или у бабушки, даже спал постоянно в постели у кого-то из нас, а тут совсем одичал.

С рук у нас ничего не кушает. На миску с едой смотрит подозрительно. Он, наверно, думает, что мы его решили отравить или усыпить, чтобы перевезти его в другое место?

– Говорят, что у него здесь подружка завелась. – сообщила мама. – Вот он к ней туда бегает.

– Оставьте Барсика в покое. – строго, сказала бабушка. – Все кошки любят место, а не людей.

Больше мы не беспокоили кота. У нас своих дел было много. Почти месяц до нового года продавали свою домашнюю скотину. Мама и бабушка плакали. Ведь мы продавали всех своих кормильцев.

У нас было большое хозяйство – куры, утки, гуси, бараны, козы, корова и жеребец. Птиц отец порезал на мясо. Мама неделю каждый день после работы готовила мясо птиц.

В новом доме всюду стояли банки с консервами из птичьего мяса. Кроме этого, у нас был запас солений и варений из того, что произрастало у нас в огороде и саду.

Вскоре новая квартира и в ней не большой подвал превратились в огромный продовольственный склад, которого могло вполне хватить на холодную и даже горячую войну против кровожадных капиталистов.

На крупных домашних животных у отца рука не поднялась. Отец в субботу и в воскресенье раздавал по дворам скотину почти за бесценок. Люди давали сколько могли. Наши соседи ни на столько были богатые, чтобы за скотину отдавать полную цену.

В колхозе «Кондухова» своей скотины было полно. Проблема была с жеребцом и дойной коровой. Они стоили очень дорого.

– Сергей! Ты прекрасно знаешь, что у меня деньги в саду не растут. – обратился сосед к моему отцу. – Продай жеребца и корову в рассрочку на год. Пол цены сейчас, а остальные по месяцам.

Отец торг ни стал вести. Ударили по рукам и скотину перевели с нашего двора в соседский двор. Осталось разобраться с бомбоубежищем, которое на балансе нашей семьи.

В течении календарного года мама следила за сохранность продуктов на случай холодной войны. Каждый месяц привозила свежие продукты, а пригодные к употреблению старые отдавала в детдом.

– Всё! Петрович! Принимай обузу на себя. – сказала мама, вручая ключи от бомбоубежища соседу. – Больше доверять народное добро некому. Всё на месте. Сам контролировал меня.

– Да! Построили на свою голову. – угрюмо, сказал Петрович. – Теперь всю жизнь тащить ярмо.

Мы фактически перевезли все свои вещи на новое место. Осталось бабушку Нюсю в старом кресле-качалке перевести на новое место. Она категорически отказывалась переезжать на новое место в старом году. Говорила нам, что с неё достаточно того старья на новом месте, которое перетащили отсюда. Здесь на старом месте каждая вещь напоминает о старом быте.

– Хочу жить на новом песте с чистого листа. – заявила бабушка. – Новое место в Новый год!

– Возражать против тёщи бесполезно. – сказал зять, мой отец. – Новый год мы встретим здесь!

За два дня до нового года отец привёз во двор большую ёлку. Она была с корнями, видимо где-то выкопали экскаватором и привезли на большой грейдерной машине.

Кто-то предложил закопать ёлку на площадке между детским садиком и руслом речки Белка. Здесь никакой стройки не намечается. Пусть растёт красавица ёлка на радость людям.

Ёлки сто лет растут. Рабочей строительной техники рядом было много. За бутылку водки экскаваторщик вырыл яму глубиной в несколько метров.