Пространство
Шрифт:
Остановившись у окна, она стала смотреть на серый дождь. Не верилось, что в каждой капле содержится жизнь, которая готова колонизировать ее тело, как человечество колонизировало Новую Терру. Вид казался таким мирным… За окном было просторно и красиво; даже в медлительных потоках дождевой воды отражалось величие и красота сил природы.
Планета Земля почти вся была покрыта городами и ухоженными природными заповедниками, в которых дикой природы осталось не больше, чем в служебной собаке. По Марсу и Поясу были рассыпаны колонии, пузырьки человеческих жилищ в безжизненном и бесчеловечном мире. А здесь, думалось Элви, она впервые в жизни увидела настоящую природу, какой та тысячелетиями существовала на Земле. С кровью на клыках и когтях. Смертоносную и равнодушную. Огромную, непредсказуемую, невообразимо сложную.
— Ты в порядке? — спросила Люсия.
— Многовато всего, — ответила Элви, — а так нормально.
— Я взяла новый образец с фильтра, — сказала женщина-врач. — Поможешь с описанием?
— Конечно, — поспешно ответила Элви. — Когда доставят коллекционное оборудование, проще будет пересылать данные прямо домой. Может, там придумают, как нам помочь.
— Ну, если они что-нибудь придумают, пусть передают в аудиофайле, — предупредила Люсия. — Не думаю, что к тому времени мы еще сможем читать.
— Как нам быть? — спросила Элви.
— С чем быть?
— Со всем. С едой, жильем, чистой водой, слизняками. Как мы со всем этим справимся, не видя, что делаем?
— Я бы сказала, с трудом, — ответила Люсия.
Длинный новотерранский день под темными облаками странно сдвинул ощущение времени. Элви, ссутулившись, сидела в боковой комнатушке, приспособленной Фаизом под лабораторию. Изгиб стен напоминал полые кости. Единственное отверстие располагалось под самым потолком, да и его кто-то — Фаиз, Люсия или Садьям — затянул от слизняков прозрачным пластиком. Длинная светодиодка плескала белым светом на темно-красные стены и потолок. Зеленую кляксочку в самодельной чашке Петри можно было принять за водоросль, грибок или обрывок салатного листа, залежавшегося в холодильнике университетского общежития. Но тут было кое-что другое, и чем дольше Элви рассматривала образец, тем отчетливее это сознавала.
В нем имелись некоторые черты сходства со знакомыми ей животными царствами. Липидные оболочки клеток, например, оказались такой же удачной находкой эволюции, как глаз или крыло. Клетки проделывали нечто сходное с митотическим делением, только иногда почему-то делились не надвое, а натрое. Наблюдались и другие аномалии, например бессмысленная на вид концентрация фотоактивирующихся молекул.
А хуже всего было то, что Элви не могла сосредоточиться. Мысли все время переключались на Джима Холдена. Звук его голоса, отчаянный смех наперекор всему, форма задницы. Он не шел из головы. Элви поймала себя на том, что пролистала четыре страницы с результатами анализа, а не помнит ни единой буквы. Она распрямилась и выругала себя вслух.
— Что-то не так? — спросил вошедший Фаиз. Он стянул волосы на затылке, был бледен от усталости, на его лице засохла грязь. Взглянув на приятеля, Элви задумалась, сколько же он не спал. И не ел, кстати говоря.
— Да, — ответила она.
Он присел на корточки у арки, ведущей в центральную комнату. Пластик на окне потемнел. Значит, наступила ночь. Элви не замечала времени.
— Что за беда? — поинтересовался Фаиз. — Что-нибудь новенькое в стиле «Господи-мы-все-умрем», или мы еще не исчерпали старый список?
— Мне нужен капитан Холден.
Фаиз схватился за голову.
— Ну да, конечно!
— Я должна объясниться.
Фаиз окаменел, глядя на нее во все глаза.
— Нет, Элви, не должна.
— Должна, — повторила она. — Знаю, что неприлично, но факт остается фактом: я в него влюблена. И это отвлекает, мешает мне работать. Я пыталась выбросить из головы все такие мысли — не помогло. Значит, я иду к нему, и мы обсудим происходящее вместе. Все решится, и…
— Нет-нет-нет, — заторопился Фаиз. — Ох, нет, ужасная, ужасная мысль. Не делай этого.
— Ты не понимаешь. Мне не хочется, но мне необходимо сосредоточиться, а мои чувства… чувства к нему…
Она встала. Теперь, высказавшись, она точно знала, что сделает. Он спит в какой-нибудь из таких же боковых комнат. Амос, верно, тоже там, сторожит. Она напросится повидать его там. Наедине. И выложит ему душу. Раньше она не понимала этого выражения, а теперь поняла. Она выложит ему душу, а он, такой добрый, такой мягкий, такой заботливый, не станет над ней смеяться, не выгонит ее. Она…
— Элви, — снова позвал Фаиз, — пожалуйста, пожалуйста, не делай этого. Ты не любишь Джеймса Холдена. Ты совсем не знаешь Джеймса Холдена. Ты понятия не имеешь, насколько его экранный образ близок к настоящему человеку, с настоящим ты не знакома. Его показывали в новостях, и он здесь работает — больше ничего.
— Ты не понимаешь.
— Еще как понимаю, — сказал Фаиз. — Ты до смерти напугана, ты одинока, вот и завелась. Элви, послушай меня. Ты два года провела в невероятно стрессовой ситуации. Сначала мы летели на неизвестную планету. Затем на неизвестной планете обнаружились люди, пытавшиеся нас убить. А потом она взорвалась. И теперь мы отмахиваемся от мелких тварей, способных уничтожить одним прикосновением, и еще должны придумать, как спастись от заразы, растущей у нас в глазах. Кто же тут останется в здравом уме?
— Фаиз…
— Нет, ты дослушай. Ты всегда защищалась тем, что не думала о страшном и сосредоточивалась на работе, — и прекрасно! Правда, я всей душой за любое средство, которое поможет пережить ночь. Но ты же млекопитающее, Элви. Ты — общественное животное, черпающее уверенность в прикосновениях к себе подобным, а в нашей культуре это означает секс. Ты два года уклонялась от служебных романов, хотя все мы давно разбились на парочки и периодически меняли партнеров, спасаясь от страха и одиночества, — так приматы утешают себя и друг друга. Все этим занимались, кроме тебя.
— Я не…
— Вот ты и потеряла голову настолько, что даже не замечаешь потери, и тут тебе подвернулся Джеймс Холден, спаситель мира, и, конечно же, на него все и выплеснулось. Дело не в нем. Дело в тебе. А если ты вздумаешь ему исповедаться, то либо окажешься с ним в постели, либо вернешься сюда заливать слезами свои образцы.
Элви стиснула зубы, сжала кулаки. Фаиз сидел неподвижно. Выбросил было руку поперек прохода, поморщился и сразу убрал. И заговорил снова, мягче и ласковей: