Простреленный паспорт. Триптих С.Н.П., или история одного самоубийства
Шрифт:
Дорога свернула в сосновый лес. «Жигуленок» с мигалкой первым подкатил к высокому бетонному забору и, не притормаживая, въехал в раздвинутые стальные ворота. Следом проехали «Волга» и «уазик».
Разглядеть в темноте, что тут справа и что слева, Леха толком не успел. Ехали почти все время между двух заборов по освещенному желтыми лампами проезду. За заборами густо стояли сосны, ни черта не разберешь. Может, и дачи, а может — воинская часть или зона какая-нибудь. Что-то светилось, но уж очень редко.
Наконец, свернули вправо, в такой же проезд, который шел перпендикулярно первому. Впереди в свете фар «Жигуля» замаячили еще какие-то ворота. «Жигуль» в ворота не поехал, а повернул от них вправо и остановился на небольшой площадке, озаряя забор голубыми проблесками мигалки. Ворота начали открываться, и «Волга», почти не сбавляя скорости, вкатила за забор. Сразу же после этого ворота закрылись. «Уазик» остался с внешней стороны забора.
Двор дома или дачи, в который его привезли, Леха рассмотреть почти не успел. Во-первых, ехали слишком быстро, а во-вторых, кроме десятка небольших светильников-грибочков, никакого иного освещения не было. Видно было только, что здание приличное — этажа три в высоту и полсотни метров в длину. «Волга» подъехала к этому объекту справа и скатилась по наклонной в подземный гараж.
Остановились. Леху, можно сказать, аккуратно вынесли из машины и поставили на цементный пол. Здесь было не очень светло, но четыре машины — две «Волги», «восьмерка» и какая-то незнакомая Лехе иномарка с четырьмя колечками на багажнике — производили впечатление.
Штатский, который всем командовал, распорядился, указывая на Леху пальцем:
— Пока — в ноль седьмую. До моего возвращения с доклада.
Через узкую дверь в дальнем конце гаража Леху вывели в недлинный коридор с полом, застланным серым линолеумом. С каждой стороны коридора было по четыре двери с номерами, начинавшимися на ноль. Справа — четные: 02, 04, 06 и 08, слева — нечетные: 01, 03, 05 и 07. Вот в самую дальнюю дверь с левой стороны Леху и завели. Не впихнули, не втолкнули, а вежливо пропустили и, ни слова не говоря, заперли на замок.
На тюрьму комната не походила, хотя Леха в тюрьме не бывал, а только пару раз залетал в КПЗ и потому мог ошибаться. Скорее, это было что-то вроде мини-зала ожидания. Кафельный пол, два диванчика — один напротив другого, журнальный столик, на котором валялось с десяток старых газет и журналов, а также стояла пепельница, сделанная из пивной банки, со следами пепла, но без окурков. Была еще дверца, за которой оказался туалет и умывальник.
В принципе это могла быть просто комната отдыха для шоферов или слесарей. Вполне могли тут перекуривать или «козла» забивать в обед. Леха прилег на диванчик и решил, что можно маленько подремать. В конце концов, две ночи подряд не спать он не нанимался.
Но так уж подло устроен мир, что когда спать не хочется, то никто не мешает, а когда хочется — то спать не дают. Так и тут вышло. Щелкнул замок, и вошел тот, штатский. Один, без бугаев.
Леха зевнул и сел на диване, даже встать хотел. Но тот, вошедший, успокоительно махнул рукой и совсем некомандным голосом сказал:
— Сидите, сидите, пожалуйста, Алексей Иванович. Извините, что мы с вами не очень корректно обходились, но мы люди служивые. Нам дают приказ, мы выполняем. Сразу вас успокою: вы не арестованы и даже не задержаны. Просто в целях вашей безопасности руководство области решило взять вас под охрану.
— За что? — ошеломленно пробормотал Леха. — То есть почему?
— Сегодня, если можно, мы об этом говорить не будем, тем более что у меня на этот счет тоже информация неполная. Я ж вам говорю, мы люди служивые. А пока вам надо будет перебраться в более приличное помещение. Там помоетесь, бельишко смените, отдохнете, а завтра побеседуем. Прошу!
Леха спросонья соображал с трудом, но все-таки чуточку ошалел. Что-то не слышал он раньше, чтоб таких товарищей, как он, администрация области вдруг ни с того ни с сего брала под охрану. Тем не менее он вопросов задавать не стал. Под охрану или под стражу, какая разница?
Мужик, который по-прежнему никак не назывался и не представлялся, пропустил Леху вперед и, вежливо взяв его за локоток, вывел обратно в гараж. На сей раз они потопали к узкой лесенке, обнаружившейся слева от ворот, и поднялись на уровень первого этажа. Тут был еще один коридорчик, в котором пахло хлоркой и аптекой, стояли цветочки на окнах и горели лампы дневного света. Здесь же находилась заспанная и злая тетка — объемистая крашеная блондинка с черными усиками и в белом халате. Судя по всему, она выбралась в коридор из двери с табличкой «Дежурная сестра-хозяйка», а поскольку на циферблате настенных электронных часов в коридоре светились цифры 02.45, ей помешали досмотреть минимум пятый, а то и десятый сон. Должно быть, этой богине милосердия, устроив подъем по тревоге среди ночи, объявили, что надо принять важного человека. Поэтому она переволновалась, ожидая увидеть какого-нибудь козырного туза крутой масти. А увидела обтрюханного Леху. И от этого созерцания у нее аж глаза выкатились из своих подмазанных орбит. В них любой дурак прочел бы отчаянный вопль: «Господи! Да это ж бомж настоящий! Вы что, сбрендили, гражданин начальник, приводить такого козла в приличное место?!» Но вслух ничего не сказала — службу знала.
— Люся, — строго объявил Лехин сопроводитель, — вот это Коровин Алексей Иванович. Прошу любить и Жаловать. Человек пока не очень известный, но очень нужный и важный. Сам товарищ… то есть, господин Пантюхов просил его разместить. Так, как раньше секретарей райкомов размещали. Не ниже. Какой номер готовить будешь?
— Ой, да хоть псковский, товарищ полковник.
— Псковский отставить. Он послезавтра понадобится. Для другой цели.
— Тогда можно пятый, обкомовский. Там все свеженькое, сегодня выехали.
— Там народу много рядом. Давай-ка что-нибудь с третьего этажа.
— Пожалуйста! Все левое крыло свободно. С тридцатого по пятидесятый все пустые.
— Это хорошо. Крыло заперто?
— Да.
— Значит, селить будешь в сороковой. Сейчас ребята туда сходят, все осмотрят и проверят. Все понятно?
— Понятно, Владимир Евгеньевич, — ответила Люся, попытавшись убрать вылупившиеся глаза в походное положение, хотя явно ничего не понимала.
— Чтоб все было в порядке! — Владимир Евгеньевич напоследок сурово сдвинул брови.
Люся испуганно хлопнула глазами и старательно закивала, мол, что вы, что вы, не извольте беспокоиться…
— Когда разместишь — доложишь, — добавил начальник, — смотри, чтоб никаких жалоб не было! И вопросов лишних — ни-ни!
Владимир Евгеньевич удалился, наверное, обеспечивать Лехину безопасность. А напуганная Люся постаралась сделать приятную для товарища Коровина улыбку — получилось, прямо скажем, хреново.
— Прошу вас, Алексей Иванович! — пригласила она.
Наверное, если б Леха был выспавшись и с соображающей головой, то обалдел бы куда больше. Но поскольку он с большим трудом воспринимал окружающую действительность, то это самое обалдение почти не проявлялось. От всяких волнений и утомлений, пережитых за последние двое суток, Леха крепко вымотался и, наверно, скорее всего, смог бы спокойно спать хоть в чеченском селе, хоть в клетке с тигром, хоть в постели с Мадонной. Лишь бы, наконец, дали, куда башку приклонить.