Проступок сыщика
Шрифт:
– Доброе утро, – ответил удивленный Кружков, – вы так рано проснулись?
– Пришлось. Не хотел будить тебя вчера поздно вечером, – признался эксперт.
– Я уже договорился насчет телефонов, – сообщил Кружков, – получу распечатку всех входящих и исходящих телефонных звонков Чалмаева сегодня после обеда.
– Хорошо. Но у нас к тебе есть еще одно дело. Ты проверял «Орфей», ездил туда, чтобы выяснить, где находится эта компания и сколько человек в ней работают.
– Это не компания, – убежденно произнес Кружков, – а подставная фирма. В ней работают
– Согласен, – сказал Дронго, – давай более конкретно. Ты видел сотрудников «Орфея»?
– Конечно. Всех четверых. Вернее, всех восьмерых.
– Там есть такой кавказец невысокого роста, лысый, в очках? Говорит с сильным кавказским акцентом?
– Конечно, есть, – тотчас ответил Кружков, – это сам Абессалом Константинович Тордуа, шеф их организации. Вы сейчас его описали. Говорят, что он связан с уголовниками. У него было несколько судимостей. И разговаривает он с сильным грузинским акцентом, хотя всю жизнь провел в нашей стране.
– Грузинам сложно бывает переучиваться, – пояснил Дронго, – особенно тем, кто с детства говорит на грузинском. Можно выучиться русскому языку, можно стать даже профессором-русистом, но неистребимый грузинский акцент все равно останется на всю оставшуюся жизнь. Даже у такого человека, как Сталин, который всю жизнь практически провел среди русскоязычных людей. И даже писал в своих анкетах национальность – «русский».
– Никогда этого не знал, – признался Кружков. – Неужели действительно писал, что он русский? И никого это не смешило?
– Писал, – подтвердил Дронго, – в те времена не много было людей, которые могли позволить себе смеяться над Сталиным. А он искренне считал, что именно русский народ цементирует всю большую страну. Наверно, правильно считал. Это вообще феномен, когда представитель небольших народов становится во главе больших наций и делает все для их развития и величия. Корсиканец Наполеон у французов, грузин Сталин и немка Екатерина Великая у русских, француз Бернадот у шведов. Они бывают даже большими патриотами, чем представители коренных наций.
– Вам нужно писать книги, – убежденно произнес Кружков.
– Великим писателем я не стану, – рассмеялся Дронго, – уже слишком поздно. А вот в качестве хорошего сыщика я еще могу послужить человечеству, как бы высокопарно это ни звучало. Спасибо, Леонид, за информацию. Не забудь про распечатку телефонов Чалмаева.
– Не забуду, – пообещал Кружков.
Дронго услышал, как из коридора его зовет уже проснувшийся Эдгар Вейдеманис. Он поднялся и, надев халат, вышел к своему другу.
– Как спалось? – поинтересовался он.
– Отвратительно, – признался Вейдеманис, – вчера перепил коньяку, и теперь болит голова. Такие спазмы.
– У меня есть лекарство, – сказал Дронго, – иди на кухню. Кстати, мы обнаружили этого лысого невысокого кавказца в очках и с сильным акцентом. Это сам Абессалом Тордуа, как мы и думали. Его сразу же по описанию узнал Кружков.
– Сукин сын, – с чувством произнес Эдгар.
– Возьми таблетку и не ругайся, – предложил Дронго, – у нас еще будет возможность нанести этому типу визит. А я пойду принимать душ и бриться. У тебя есть вторая ванная, можешь ее использовать по своему желанию. Свежее полотенце там висит.
Через полчаса они уже завтракали за столом. Дронго рассказывал о телефонных звонках Чалмаева какому-то Аристарху Шулейко. Вейдеманис с мрачным видом кивал.
– Подставное лицо, – убежденно сказал он, – нужно выяснить, кому именно принадлежат номера телефонов.
– Каким образом?
– Найти Аристарха Шулейко, – пояснил Эдгар.
– Как?
– Через справочную службу. Узнать, где живет этот тип, – предложил Вейдеманис.
Он взял трубку, позвонил в информационный центр Министерства внутренних дел и назвал специальный внутренний код, который был известен только некоторым профессионалам. Уже через двадцать минут он знал адрес и домашний телефон Аристарха Петровича Шулейко. Набрав домашний городской номер, Эдгар терпеливо ждал, когда ему ответят. Наконец женский голос произнес:
– Здравствуйте. Алло. Кто говорит?
– Это квартира Аристарха Петровича Шулейко? – поинтересовался Вейдеманис.
– Да, это его квартира.
– Можно его к телефону? – попросил Эдгар.
– Нет. Конечно, нельзя. Кто спрашивает?
– Его знакомый.
– Очевидно, вы его дальний знакомый. Слишком дальний, – сказала женщина, – если не знаете, что он умер в прошлом году.
– Простите, – пробормотал Вейдеманис, – а его мобильный телефон? Я все время звоню, и мне отвечает чужой голос.
– Это не его телефон, – пояснила женщина. – После его смерти его паспорт пропал, а потом всплыл вот таким бессовестным образом. Мы уже звонили и просили закрыть все номера на фамилию Шулейко.
– И вы не знаете, кто именно мог воспользоваться паспортом господина Шулейко, чтобы приобрести новые сим-карты? – удивленно спросил Эдгар.
– Не знаем, – ответила женщина, – папа вообще не любил говорить на подобные темы. Он их сознательно избегал.
– Спасибо. Извините еще раз.
– Вы не представились, – напомнила дочь Аристарха Петровича.
– Это уже не важно, – сказал Вейдеманис, отключая связь. – Не получилось, – признался он, – даже не представляю, что именно можно сделать в такой ситуации.
– Мы найдем лже-Шулейко, – успокоил друга Дронго, – хотя я думаю, что он тоже ходит где-то недалеко рядом с «Орфеем». Теперь наши главные интересы должны быть в этой небольшой фирме. Как только позавтракаем, мы с тобой едем туда. Их руководитель оказался слишком интересным человеком, чтобы остаться без нашего внимания.
– Меня беспокоит другое, – сказал Вейдеманис. – Если Чалмаев не знал про спрятанный передатчик, то почему сразу забрал его себе и стал звонить этому Шулейко? Получается, что он заранее знал об этом, но ничего не сообщал остальным.