Проступок сыщика
Шрифт:
Дронго положил телефон на столик и задумался. Значит, все подтверждается. Конкуренты не могли взять цифры с потолка. Им нужны были конкретные данные, и они узнали их благодаря тому, что под столом в гостиной на даче Трегубова был установлен микрофон. Теперь появились новые вопросы. Во-первых, кто установил эту аппаратуру, если посторонние в доме не появлялись. Во-вторых, куда делась эта аппаратура, после того как ее обнаружил Богданов. В-третьих, почему, взяв тысячу долларов, он все-таки не доложил о случившемся своему руководству. Ведь он понимал, что грубо нарушает свои должностные обязанности за такую ничтожную сумму. Хотя, возможно, для него она была и не ничтожной. Наконец, в-четвертых. Почему молчал Чалмаев, который приехал на дачу искать эту аппаратуру. Почему, найдя ее, он
Что именно стоит за всеми этими странными играми? И кто являлся организатором и исполнителем подобных авантюр? В таком случае смерть самого Андрияна Чалмаева выглядит как попытка скрыть сам факт обнаружения подслушивающего устройства. И, наконец, пятый и самый главный пункт. Кто такой Аристрах Шулейко, кому сразу позвонил Чалмаев и потом еще перезванивал? Похоже на попытку торговли. Они никак не могли наговориться. Или договориться. Черт возьми. Все номера телефонов регистрируются на определенные паспорта. При этом никто паспорта не сверяет с людьми, покупающими сим-карты, ведь прислать можно любого человека с любым паспортом. Поэтому сложно вычислить того, кто скрывается под фамилией Шулейко. Им может быть кто угодно. Сам Трегубов, Лазарь Маркович Каплан, даже Скорынкин, который таким образом решил общаться с Чалмаевым. Хотя нет, только не Скорынкин – слишком большая фигура для бывшего следователя Чалмаева. Последний не посмел бы звонить такому высокому чиновнику. Скорынкин еще и член Совета Федерации, сенатор, известный меценат. Нет, Чалмаев не посмел бы с ним торговаться. Тогда мог быть Абессалом Тордуа, которого лично знал Чалмаев. Или Думитру Кремей, который решил регистрировать свои телефоны на подставные имена, чтобы его не могли вычислить. Так. Слишком много вариантов. Нужно остановиться и успокоиться.
Дронго поднялся и прошел в ванную комнату, чтобы умыться. Теперь постепенно вырисовываются контуры этого странного дела, в котором кроме самого хищения информации было еще и конкретное убийство. Напрасно молодой дурак Парфентьев сидит и ждет, когда ему найдут машину, сбившую Чалмаева. Уже понятно, что ее не найдут никогда, даже если сотрудникам госавтоинспекции укажут марку машины, ее цвет и номер. Такого автомобиля просто нет в Москве. Его давно разобрали на запчасти. А если это было спланированное убийство, то убийца, совершивший подобный наезд, уже давно покоится в укромном месте с пулей в затылке. Ради пятидесяти миллионов можно убить и еще нескольких человек. А убили только бывшего следователя Чалмаева и наехавшего на него убийцу, которого, согласно той же нормальной логике, должны были застрелить и спрятать в ту же ночь. И конечно, никогда больше живого водителя, совершившего наезд на Чалмаева, они не найдут. Это факт.
Дронго взял чистый лист бумаги. И написал имя Биби. Это имя молодой супруги Алексея Трегубова, с которой он еще не встречался. Сам Трегубов-младший делал какие-то непонятные намеки, но жену для беседы не привел. И дочь Трегубовых тоже сказала, что допрашивать нужно друзей родителей, которые появлялись в этом доме. Интересно, кого именно она имела в виду? Самое примечательное, что она услышала переговоры между Чалмаевым и Богдановым, когда первый забрал прикрепленный микрофон и сказал, что хозяин дома «в курсе». Эти слова он сказал и самому Богданову, о чем сообщила Иджиля. Такие детали не могут совпадать. Значит, прикрепленный микрофон действительно был и Богданов его действительно обнаружил.
«Нужно было поехать домой к Чалмаеву еще вчера, – подумал Дронго, – хотя и вчера уже было поздно. Идеальный вариант поехать в тот самый день, когда его сбила машина. Попытаться понять, как жил этот человек. Что именно его интересовало, каков был его доход от пенсии следователя по особо важным делам и зарплаты начальника службы безопасности. Наверно, не маленький. Но вместе с тем он утаил от своего начальства этот найденный микрофон. Почему? Он о нем заранее не знал, это абсолютно точно, иначе просто не позволил бы его найти – заранее сорвал его из-под стола. Это аргумент в его пользу. Но Богданов его нашел, и Чалмаев его сразу отобрал, сославшись на хозяина дачи. И этот аргумент категорически против него. Интересно. Нужно было действительно сразу отправиться к нему домой. А сейчас уже поздно. Там наверняка орудуют его родственники, которые вывозят из квартиры все самое ценное. Как обычно бывает в таких случаях. Пока человек живет один, никто о нем даже не вспоминает, не обращает внимания. А как только пожилой и состоятельный человек уходит в другой мир, сразу появляется куча жадных и беспринципных родственников, готовых делить наследство до последнего гвоздя».
Дронго сел в кресло, закрыл глаза, чтобы сосредоточиться. И в этот момент раздался телефонный звонок. Он протянул руку к телефону и глянул на дисплей. На нем высветился номер телефона Эдгара Вейдеманиса.
– Алло, – сказал Дронго, – я слушаю. Что случилось?
– У нас несчастье, – услышал он приглушенный голос Эдгара.
– Говори, – крикнул Дронго, опасаясь, что несчастье произошло с его напарником. – Как у тебя дела?
– Плохо, – услышал он ответ, – первый муж Арины Трегубовой Прохор Басманов только что бросился под поезд.
– Как это бросился под поезд? – не понял Дронго. – Он с ума сошел. Тоже мне Анна Каренина. Нашел время, когда бросаться. Как это случилось?
– Он рассказал мне обо всем, – сообщил Эдгар, – и я решил привезти его в Москву для дачи показаний. До вокзала все было нормально. А потом здесь он увидел поезд, отходивший в Минск, где он был накануне своей свадьбы и получил звание кандидата в мастера. Возможно, он растрогался, вспомнил молодость, свои отношения с первой женой, свои спортивные победы. В общем, это я виноват. Не сумел прочувствовать момента. Он оттолкнул мою руку и бросился под поезд. Спасти его было невозможно.
Дронго сумел удержаться от громкого восклицания. Перевел дыхание. И, стараясь говорить как можно спокойнее, произнес:
– Иногда в нашем деле случаются и такие трагедии. Успокойся и не нервничай. Тебе лучше сесть в первый же московский поезд и вернуться в столицу. Ты лучше скажи – на вокзале были свидетели происшедшего? Или тебя обвиняют в этом самоубийстве?
– Никто не обвиняет. Здесь было полно свидетелей. Все видели, как он, толкнув меня, бросился под поезд, – сообщил Вейдеманис глухим голосом. Он все-таки очень тяжело переживал случившееся.
– Возвращайся, – повторил Дронго, – я пошлю за тобой машину на вокзал.
Глава 12
Известие было невероятным, ошеломляющим, трагичным. Уже когда Вейдеманис сел в поезд, направлявшийся в Москву, Дронго немного успокоился. Он позвонил своему водителю и попросил того поехать на вокзал и встретить Эдгара. Теперь следовало успокоиться и понять, что иногда в подобных расследованиях случаются и такие трагедии. Хотя нужно не допускать подобных случаев. Вейдеманис бывший разведчик. Он умел просчитывать варианты, его учили вести беседы с разными людьми, чувствовать их состояние, использовать слабые места, извлекать информацию из любой фразы. Но он никогда не был профессиональным сыщиком, а лишь помогал Дронго в его расследованиях. И конечно, психология спившегося алкоголика или опустившегося на социальное дно наркомана была ему чужда. Я должен был поехать туда сам, в который раз говорил себе Дронго, прекрасно зная, что не позволит себе никогда в жизни упрекать своего друга за происшедшую трагедию.
Наконец Вейдеманис показался на пороге его квартиры. Он был бледен сильнее обычного. Эксперт проводил его на кухню, заварил крепкий кофе, щедро плеснул коньяк в бокал и протянул его другу.
– Выпей и успокойся. Только не смакуй, это явно не тот случай. Вот шоколад, можешь закусить.
Эдгар кивнул и выпил содержимое бокала. Взяв шоколадку, мрачно посмотрел на своего друга и напарника.
– Это я виноват, – глухо произнес он, – не сумел до конца прочувствовать его состояние. Нужно было не выводить его ночью из квартиры. Привычная обстановка действовала на него умиротворяюще. Нужно было остаться рядом с ним, чтобы он успокоился. Приготовить ему кофе или крепкий чай. Он был еще в таком возбужденном состоянии.