Простые волшебные вещи
Шрифт:
— Ну да. А через несколько минут вы бы заметили, что из песка торчат мои любопытные уши. Уж на такое чудо у меня всегда сил хватит, можете поверить…
— Верю! — обрадовался шеф. И снова занялся пленником: — Давай, Гугимагон, пошевеливайся!
— Я не собираюсь потакать твоим капризам, Джуффин. Делай, что хочешь, но гаденыши останутся здесь… Все вы — нахальные, неблагодарные, бессмысленные твари. Вам от рождения достался дивный дар, вы не способны понять, каково быть человеком, навсегда обреченным оставаться там, где родился. Я дорого заплатил за свое путешествие и я хочу, чтобы все оставалось как есть…
— Да ни фига ты пока не заплатил, болтун! —
— Все останется как есть! — заупрямился Гугимагон.
— Ладно, как хочешь.
Джуффин легко оторвал от земли тело Гугимагона и подбросил его вверх. На песок упало уже не одно, а два тела. Джуффин молниеносным движением разорвал пополам одно из них — в точности так, как он уже проделал это недавно.
— Тень быстро воскресает, а умирает еще быстрее, правда, Гугимагон? Я могу продолжать это удовольствие столько, сколько понадобится, — он говорил тихо, почти ласково. — Понимаю, что неприятно, но ты не оставляешь мне выбора. Призови своих пленников, пока не поздно. Я же и во вкус могу войти! А там, глядишь, сэр Макс захочет взять пару уроков…
— Ты мог бы позволить мне умереть иначе, — глухо простонал Гугимагон. — Своих людей ты уже получил, какое тебе дело до прочих?
— А ты здорово ненавидишь этих бедняг! — заметил Джуффин. — Зависть еще никого до добра не доводила… Ну ладно, хватит дурью маяться. Призови их, Гугимагон.
— Хорошо, — откликнулся великан. — Только… Ты ведь можешь сделать так, чтобы я умер не здесь, а в Хумгате? Сам знаю, можешь. Если я призову этих людей, ты сделаешь это для меня?
— А почему нет? — неожиданно смягчился Джуффин. — С этого и нужно было начинать наш разговор. Ты честно заслужил такую возможность, Гугимагон. Как-никак, совершил невозможное… Но сначала я отпущу твоих пленников. Позови их, пока еще можешь.
Теперь одноглазый старик выглядел почти счастливым. Куда только подевались давешние упрямство, ненависть и ярость?
«И правда безумец, — подумал я. — Какая разница, где умирать? Смерть — она и есть смерть… Или все-таки нет?»
Джуффин неожиданно дернул меня за ухо. Рожа у него при этом была самая бандитская, но глаза показались мне серьезными и даже немного печальными — небывалое для него настроение.
— Они пришли, наши с тобой товарищи по несчастью. Ты чувствуешь их присутствие, Макс?
— Ничего я не чувствую… А кто пришел-то? Вы имеете в виду вон те привидения?
— «Привидения»? — удивился Джуффин.
— Ну да. Прозрачные, мерцающие силуэты возле воды… Что-то не так?
— Да нет, все так. Просто ты видишь их очень забавным способом! Для меня они выглядят иначе. Вернее, вообще никак не выглядят. Мы с тобой совершенно по-разному интерпретируем одно и то же явление. Но так даже лучше… Сколько этих «привидений» ты видишь?
— Сейчас, дайте сосчитать… Семнадцать.
— Все правильно, семнадцать. Десять в состоянии найти обратную дорогу к себе, остальные — как повезет… Слушай, Гугимагон, тебя же лечили Кристаллом Памяти, пока ты валялся на казенной койке в Приюте Безумных! Вот и давай его сюда. Им это может здорово помочь.
— Возьми. — Одноглазый протянул Джуффину темный блестящий предмет, больше всего похожий на кусок антрацита. — С каких это пор ты стал такой заботливый? — сварливо спросил он. — Какое тебе дело, что будет с этими тенями? Их хозяева — не твои люди.
— Конечно, не мои. Они вообще не из Ехо. И даже не обитатели окраин Мира. Только одна женщина наша, из Тулана, а прочие… Магистры знают, откуда их сюда занесло!.. Так, нам нужно разделить Кристалл Памяти на семнадцать частей. Десять поменьше, семь побольше… Сейчас посмотрим, гожусь ли я в помощники знахаря! — Джуффин ритмично постукивал пальцами по темному камню. — Все, готово. Держите, ребята!
Он швырнул в море темные осколки кристалла. Я заметил, как зашевелились светящиеся призрачные фигуры, замершие было у воды; нечто, что служило им руками, потянулось навстречу медленно опускающимся на дно камушкам.
— Постарайтесь вернуться к себе, ребята, — с удивительной нежностью сказал им Джуффин. — И еще, постарайтесь запомнить хоть что-то из всей этой истории. Вы попали в мерзкую переделку, но память о ней может оказаться очень полезной потом, когда вы войдете в Коридор между Мирами самостоятельно… если это вообще когда-нибудь случится. А теперь я открою вам Дверь.
Джуффин поднял перед собой руку и с силой начертил в воздухе что-то вроде здоровенного прямоугольника. Это выглядело так, словно он разрезал очень плотную ткань не слишком острым ножом: самые большие усилия требовалось прикладывать, чтобы вырезать углы. Тем не менее его затея увенчалась успехом, во всяком случае, мне показалось, что я даже вижу контуры этого прямоугольника, мерцающие бледным красноватым светом.
Семнадцать призрачных существ устремились к Джуффину, одно за другим; они исчезали, соприкоснувшись со светящимися границами невидимой Двери. Не прошло и минуты, как все было кончено. Шеф снова уселся на песок, рядом с останками Гугимагона. Кажется, дела одноглазого были совсем плохи: он все меньше походил на живого человека. Но Джуффин не обращал на это никакого внимания. Он повернулся ко мне и обезоруживающе улыбнулся.
— Когда-то очень давно, когда я был почти мальчиком, со мной случилось то же самое, что и с ними. Какой-то тип, вроде этого, — он кивнул в сторону неподвижного тела Гугимагона, — похитил мой дух… Очень небольшую его часть, мне еще повезло. Разумеется, тогда я так и не понял, что со мной случилось. Внешне я оставался вполне нормальным парнем, никому и в голову не пришло бы упечь меня в Приют Безумных. Просто мне чего-то не хватало, хотя я, конечно, не осознавал своей потери. Я был очень молод и не знал, как ощущают себя прочие люди. Полагал, что эта пустота внутри — нормальное человеческое чувство, что жизнь пуста, глупа и безрадостна для всех… Меня ничто не интересовало по-настоящему, все происходящее казалось бессмысленным: скучные и противные дни, похожие один на другой, ночи без сновидений, и усталость — такая бесконечная усталость! Я болтался, как неприкаянный, и мои тусклые глаза не видели ничего, кроме собственных отражений в многочисленных зеркалах, от которых меня смутно тошнило… Это метафора, Макс. Слов, которые нужны, чтобы объяснить, как это было паршиво, все равно не существует. Хуже всего, что какая-то часть меня все еще помнила, что бывает и по-другому. Это приносило боль — неосознанную и неописуемую… Так продолжалось, пока старый шериф Махи Аинти не предложил мне место своего помощника. Теперь-то я знаю: первое, что он сделал, познакомившись со мной поближе, — это отправился в Хумгат, разыскал маленькую частичку меня… ну, наверное, дал по морде кому следует, — одним словом, освободил мой заблудившийся дух из плена. И тогда я снова узнал, чем пахнет настоящая жизнь…