Простым ударом шила
Шрифт:
— Вы не думали, что за этой игрой что-то кроется?
— Кроется?
— Какой-то тайный мотив со стороны заговорщиков.
— Да нет, не думал. Все это казалось бесцельным и глупым.
— Не факт, что цели не было, — вставил Джеллаби. — Посмотрите на результаты.
— Но вы не можете утверждать, — возразил Петтигрю, — что случившееся есть результат «сюжета». Никаких доказательств тому не существует.
— Я ничего не слышал о «сюжете», пока за обедом не прочел эти записки, — сказал Джеллаби, — но два результата ясны мне уже сейчас. Один из них — то, что мисс Дэнвил довели до нервного срыва, другой, и самый важный, — то, что все участники «сюжета» точно знали, что происходит в этой части здания в тот час, когда было совершено преступление.
— На
— Но в четверг вечером, когда замышлялся «сюжет», в гостиной присутствовали все. Во всяком случае, так вы сказали сегодня утром мистеру Моллету.
Петтигрю не нравилась бескомпромиссная манера аргументации Джеллаби, но он вынужден был признать, что тот прав. Тем не менее в главном он его не убедил.
— Мне трудно поверить, что столь изощренное притворство можно было сохранять в тайне так долго и при таком количестве участников, — сказал он.
— Секрет — если таковой существовал — не обязательно должен был быть известен всем участникам, — указал Моллет. — Вероятно, «сюжет» возник спонтанно, а потом один или несколько заговорщиков решили воспользоваться им как удобным прикрытием для иных целей. Но мы слишком углубились в теорию. В настоящий момент у нас имеются два результата развития «сюжета», только что упомянутые мистером Джеллаби. Как они вписываются в остальные события, мы пока не знаем, но мне кажется, было бы неправильно решить, что ни один из них не имеет отношения ни к моему расследованию, ни к расследованию мистера Джеллаби. Есть еще что-нибудь, что вы хотели бы нам сообщить, сэр?
— Ничего, — ответил Петтигрю, вставая.
— Тогда всего хорошего, сэр. Кстати, мне только что сообщили из Лондона, что обвинения будут выдвинуты против Бленкинсопа в соответствии со статьей семь прим. «d» Раздела правил судопроизводства Верховного суда, как вы и рекомендовали.
— Это для меня, конечно же, невероятное утешение, — съязвил Петтигрю.
Глава тринадцатая
Обсуждение
— Этому парню невероятно повезло, — сказал Моллет инспектору Джеллаби, входя в его кабинет на следующее утро.
Джеллаби поднял голову от стола, на котором были разложены первые свидетельства, касающиеся расследования: фотографии места смерти мисс Дэнвил и самой мисс Дэнвил, сделанные в морге.
— Какому парню? — рассеянно спросил он.
— Нашему убийце, разумеется. Или нашей убийце, может и так статься.
Джеллаби что-то проворчал и вернулся к изучению фотографий.
— Надо бы снять окно крупным планом, — пробормотал он и вдруг резко вскинул голову. — Вы сказали «нашему убийце»?
Моллет кивнул.
— Теперь — нашему, — ответил он. — Распоряжение пришло в мою берлогу сразу после завтрака. Должно быть, ваш шеф вчера по телефону был очень убедителен, если ему удалось так быстро все организовать. Мне поручили вести это расследование, параллельно прилагая все возможные усилия для завершения дела Бленкинсопа — хотя оно в общем уже ясно — и выявления путей утечки информации из управления. На это, впрочем, у меня мало надежд, если только расследование убийства не прольет новый свет и на это дело. Вот так. Надеюсь, вы не возражаете?
— Возражаю? Нет! Я рад, что вы теперь с нами. Обычно мы не любим, когда ребята из Ярда суются на нашу территорию, но тут — особый случай. Строго говоря, это дело не местной компетенции — в нем замешаны приезжие, а вы разбираетесь в них лучше, чем я.
— Рад, что вы отнеслись к моему назначению с пониманием, — сказал Моллет. — Я на это и рассчитывал.
— Если честно признаться, — проворчал Джеллаби так, словно из него силой вытянули это признание, — если честно признаться, я сам об этом попросил. Итак, — добавил он поспешно, чтобы не оставить Моллету времени на изъявление благодарности, — вы наверняка хотите узнать, что я собрал к настоящему моменту. После нашего
Моллет пододвинул стул к столу и чрезвычайно внимательно принялся читать бумаги, которые Джеллаби выложил перед ним. Спустя десять минут он снова отодвинул стул и раскурил трубку.
— Что ж, вы немного расчистили площадку, — заметил он. — Давайте суммируем то, что у вас есть на данный момент. Показания представителя администрации — чистая рутина, ничего полезного. Показания брата мисс Дэнвил: насколько ему известно, у его сестры не было врагов; в прошлом она страдала депрессиями, но, судя по всему, излечилась несколько лет назад; у нее не было суицидальных наклонностей, опять же — насколько ему известно. Можно держать пари — самоубийством это не было. Во всяком случае, такую рану она не могла нанести себе сама, а кроме того, если это было самоубийство, то где его орудие? Показания патологоанатома: конфигурация раны соответствует форме дырокола того типа, образец которого был ему предъявлен. Это согласуется с догадкой мистера Петтигрю. Показания мисс Хокер, заместительницы начальника канцелярии: в пользование сотрудников управления было предоставлено восемьдесят семь дыроколов (в просторечии — шил); они распределены между отделами и департаментами в соответствии с заявками-требованиями; проведенная в настоящее время инвентаризация выявила наличие шестидесяти восьми единиц; правилами запрещено выносить их из помещения с целью использования в личных целях, но она подозревает, что это правило не соблюдается. Непохоже, что поиск недостающих шил может нас к чему-нибудь привести. Кстати, если бы канцелярией заведовала мисс Кларк, уверен — никто и скрепки бы не вынес в соседнюю комнату без листка учета перемещений в трех экземплярах. Что дальше? А вот это интересно — показания посыльного Джона Пибоди: в дополнение к сказанному ранее он сообщает, что после того, как он положил бумаги на полку, и перед тем, как поднялся в комнату посыльных, он зашел в буфетную, наполнил чайник водой и поставил его на газ; в тот момент комната была пуста, и он не заметил ничего и никого подозрительного. И наконец, заявление Элизабет Иване, хозяйки пансиона «Фернли»: по запросу детектива-инспектора Джеллаби она передает ему все книги, бумаги и документы, находившиеся в комнате, которую занимала покойная Гонория Дэнвил, и утверждает, что с момента смерти последней никто к ее имуществу не прикасался. Что там насчет этих книг и документов, мистер Джеллаби? Есть что-нибудь интересное?
— Абсолютно ничего. Они все здесь — взгляните сами, если хотите, но это будет пустой тратой времени. Несколько писем, но они не имеют к делу никакого отношения. Была там и весьма пухлая тетрадь, озаглавленная «Дневник», на которую я возлагал надежды. Но в дневнике не оказалось ничего, кроме молитв и тому подобного. Должен сказать, изучать дневник мне было неловко, но я счел своим долгом прочесть его от первого до последнего слова. Нелегкое чтение. Она была очень набожна. Очень. Почти как ярая папистка. Сам я принадлежу к нонконформистской церкви.
— Что ж, — подвел итог Моллет, — вы времени даром не теряли. Но боюсь, нам придется утроить старания, чтобы восполнить трехдневную задержку расследования.
— Это верно. Вы справедливо заметили — этому парню чертовски повезло. Если бы не это, вряд ли он смог бы настолько легко улизнуть, не так ли?
— Именно так, — согласился Моллет. — И это весьма важное обстоятельство. Он ведь сознавал, не мог не сознавать, как только кто-нибудь войдет в комнату, убийство будет обнаружено, и страшно рисковал. Чтобы скрыться, в запасе у него было в лучшем случае несколько минут. Факт наличия только одной раны, которая могла оказаться не смертельной, свидетельствует о крайней спешке. Конечно, любое убийство — риск, но если бы этот человек заранее планировал избавиться от мисс Дэнвил, он придумал бы что-нибудь более для себя безопасное. Тогда почему он убил ее именно так?