Просыпайся, любимый
Шрифт:
— Наверху, первая дверь налево. Что ещё тебе от неё нужно?
— Ничего. Я просто подожду, пока она вернется.
Ничего мне от неё не нужно. Фаола мне ничего не должна. А я ей… всё?
— Она не вернется. Она умрет, — скорбным голосом говорит Урсула, а я только хочу, чтобы она заткнулась. Однако мне надо знать точно.
— Такое случалось прежде? — спрашиваю я и осекаюсь, смотрю на Фаолу, мне на секунду показалось, что она шевельнулась. Но нет…
— Случалось. С её пра-бабкой. Алорой, — говорит Урсула и меня прошибает молнией. Ребенок, та девочка
— И что? Она умерла? — спрашиваю я, сдерживая злость. Оборачиваюсь и ищу глазами лестницу. Наверху, первая дверь налево.
— Да. Сдалась богине и перестала дышать. Её дочь, Маргарет, отказалась от своей силы. Алора была не готова, а Геррия… забрала её. В итоге сила всё равно вернулась к Маргарет.
Я слышу, как Урсула тихо поднимается за мной. Держу Фаолу на руках и пытаюсь ощутить - шевелится она или я ошибся. Едва дышит. Хоть что-то я должен спасти. Ну давай, дернись, шевельнись. Пожалуйста, хоть как-то дай понять, что ты не сдалась.
Нога отзывается резкой болью, прокусы длинных зубов чудовища глубокие, демоническая сущность всё ещё старается меня излечить.
— И почему же она отказалась от такой прекрасной вещи, как поднимать чью-то мертвую воняющую бабку из могилы?
— Она узнала, что сделала Эльдора с Кристиной Батис, — произносит за моей спиной фон Стредос, отчетливо и громко.
Я останавливаюсь, мгновенно леденея внутри. Невероятным усилием воли заставляю себя идти дальше. Держись, не взрывайся, Рафаэль, при этом имени, хватит, нет её, она истлела, умерла. У тебя в руках другая, живая и невредимая и она тебе нужна больше. Первая дверь налево. Но Урсула, сука, не затыкается.
— Алора рассказала Маргарет, что Эльдора заставила её сделать. Рассказала всё, что сделала её мать, она этого стыдилась. Ей было жаль Кристину.
Сжимаю Фаолу в руках, такую легкую, но это не останавливает меня от того, чтобы развернуться и заорать:
— Заткни свою вонючую пасть! — аж трясет от прожигающей нутро злости. — Ещё раз я услышу, как ты произносишь любое из этих имен и я откушу тебе башку!
Урсула вздрогнув, упирается в перила, но опять, зараза такая, смело смотрит мне в глаза, не отводит взгляд, не дрожит. Фаола вдруг шумно выдыхает, и я удивленно смотрю на неё. Поднимаю взгляд на Урсулу - она тоже смотрит пораженно.
— Твоя маленькая, слабая Фаола, не такая слабая, какой ты её считаешь, недо-мать, — ядовито проговариваю я и пинаю дверь в её комнату. Урсула за мной не идет, слышу её удаляющиеся шаги. Вали, правильно, пока не пришиб.
В этой просторной комнате всё темное, бордовое и белое. Есть ещё одна дверь - хоть бы ванная, хочу смыть с лица ошметки демонов. Укладываю Фаолу на кровать, вся в крови хаоса. Даже руки. Сказал ведь не трогать.
Позади покашливает Урсула, поворачиваюсь,
— Моего мужа, может в пору будет. А то выглядишь как дерьмо, — на последнем слове она делает особый акцент. И я понимаю в кого Фаола такая мерзко упертая и наглая. Беру рубашку и резко шагаю вбок, когда Урсула пытается обойти меня.
— Ты к ней не подойдешь. Не заслужила, — цежу я.
— Если она шевелится - значит может слышать… — начинает Урсула, но вдруг её прерывает тихий шепот Фаолы.
— Рафаэль…
Мы оба смотрим на неё. Я кривлюсь словно от боли. Глупая, ну почему я? Я же последний, о ком ты в своей жизни должна вспомнить. Я даже простил бы тебе, если бы ты позвала другого...
— Вот за это тебе должно быть стыдно, Урсула, — холодно смотрю в серо-голубые глаза фон Стредос.
— Зови её, понял? К черту мой стыд, верни мне дочь, Асэрра, — она прожигает меня твердым взглядом.
Иду на неё, выдавливая из комнаты - Урсула не сокращает между нами дистанцию, отходит будто я прокаженный. И я закрываю дверь.
Вспоминаю внезапно. Катана. Мой клинок. Я оставил его в замке. Забыл… Смотрю на свои пустые руки. Я забыл свой клинок, своё оружие, бросил его, когда стала мешать демону. А замок обрушился, я погреб её в земле. Ещё одну часть себя оставил позади. Становится так до боли тоскливо и мерзко на душе. От меня ничего не осталось. Ничего нет.
Срываю с себя остатки ткани, которые уже ничего из себя не представляют. Та рубашка, что дала недо-мать, коротковата в рукавах, закатываю их. И постоянно прислушиваюсь к Фаоле, вглядываюсь в лицо… дышит? Шевелится?
Дышит. Но не шевелится. Ни единого движения.
В ванной, в которую из комнаты свой вход, умываюсь, смываю с себя всё, что вижу - стираю брезгливо.
Она десять раз повторила мне, что ей тяжело и плохо, а я не послушал. Как я не слушал раньше стенания уставших и истощенных магов на войне. Продолжал посылать их в бой.
Я мог оставить малую часть силы себе, вдруг бы ей это помогло. Да, демон был бы погребен под двойным древом, ну и пусть. Остался бы я там, в недрах замка. Не велика потеря для этого мира.
Возвращаюсь обратно к Фаоле и стираю мокрым полотенцем всю кровь с её лица и рук. Снимаю с неё свой пиджак, её руки безвольно падают на кровать. Бросаю всё в ванную. Надо будет потом сжечь.
Потом залезаю на кровать, беру её на руки и прижимаю к себе. Не двигается, пульс едва прощупываю на шее. Холодная. Согреть я тебя сумею.
Едва спиной откидываюсь на подушку, как чувствую приближение такой страшной усталости, что даже демоническая сущность сама начинает отползать, давая волю человеку, чтобы я мог уснуть. Обычно загнать демона в угол сознания очень тяжело. Но нет, черта с два. Не буду спать, пока она не проснется. Буду здесь столько сколько надо.
Умирать одному плохо. Так же, как и возвращаться…
— Проснись, Фаола.
Чувствую, как едва-едва сжимаются её пальцы с острыми ноготками на моей рубашке.