Против часовой
Шрифт:
Той смутной весной она и повстречала своего лейтенанта. Своего будущего полковника.
Глава 9. Замужем
Теперь-то, спустя двадцать лет, ей было сладко поминать свои
безумные молодые годы. Стеснясь и хорохорясь перед самой собой, вспоминала, как приладилась наставлять рога обоим своим мужьям.
Впрочем, с грустной честностью констатировала Наташа, оба этого совершенно не замечали. А если бы и узнали, наверняка не придали бы должного значения. Хотя, быть может, и выгнали бы
Однако дело сложилось само собой. Со старшим лейтенантом Владимиром
Брезгиным Наташа познакомилась, как это ни смешно, в Ленинской библиотеке. Дело в том, что, хоть и жила она жизнью нервной, диковатой и разбросанной, однако все ж таки ухитрилась за это время получить диплом, сдать кандидатский минимум и проскочить в аспирантуру к своему же кафедральному руководителю. А старший лейтенант Брезгин, слушатель Военно-инженерной академии, как оказалось, не довольствовался имеющейся в его учебном заведении специальной литературой, самообразовывался, расширяя свой кругозор, вплоть до чтения Камю. Вот так они и встретились впервые взглядами – в читальном зале, каждый со своей настольной лампой зеленого стекла.
У молодого офицера были, что называется, открытое лицо и добрые глаза. И это – не фигура речи: старший лейтенант Брезгин, действительно, был и добр, и романтичен. И несмотря на молодость очевидно основателен – что-то от покойного отца померещилось в нем
Наташе. Наличие иерархии ценностей, как принято было говорить на университетских семинарах в те годы: ведь это было, когда Андреев читал про сюрреалистов, а Мамардашвили – о Прусте. Наташа кое-какие лекции посещала, конспектировала, но понимала мало.
Их роман был ясен до геометричности, как советская лирическая комедия: прогулки по весенним лужам, цветы при свидании у памятника, робкие пожимания рук в темном зале кинотеатра Россия, поцелуи на лавочке в парке недалеко от университетского общежития, импрессионисты в Пушкинском, конечно, первое приглашение будущего полковника в гости и знакомство с целомудренной Полиной; некоторое ускорение по части расстегивания кофточки и проникновения под подол на той же лавочке, взаимное признание в любви – сперва он, потом она
я тебя тоже; помолвка в кругу слушателей Академии – Полина и
Женька были приглашены, разбитная Верка, разумеется, нет; первое робкое соитие – через два с лишним месяца после знакомства – в его коммунальной комнате,- лейтенант Брезгин подгадал, чтобы в квартире не было соседа; поездка к его маме в Расторгуево, холодец; перелет в
Свердловск к ее маме, домашние пельмени; свадьба с фатой в ресторане гостиницы Университетская – в одном комплексе с Балатоном, где некогда давали виски Клаб-99 ; первая беременность – при
Валеркиной хватке ни разу от него не залетела, и от Гоши отчего-то не беременела, начала даже волноваться, ходила к врачу, сказали, что у нее все в полном порядке. И выяснилось – да, действительно, в полном…
Так и прожили два десятка лет: первые роды, капитан научился гладить пеленки, подкапливали на то да се, защита кандидатской, банкет в той же Университетской; запомнился праздник: когда получил майора, купил Наташе кухонный комбайн (ГДР); первый цветной телевизор, цветной в том смысле, что фиолетовый с зеленым,- Рубин; машину
Жигули третьей модели выбирали полгода – все ходили с заветной открыткой, но нужного цвета не было; отдельная квартира – сразу двухкомнатная, и это нужно повторить: отдельная квартира; вторая беременность; доцентура; гарнитур дорогой, красивый – сережки и колье; пылесос Сименс и стиральная машина Бош; дали подполковника и земельный участок восемь соток; Ауди, дачка, клубнику сажать не стали – газон; первое пересечение границы -
Турция по туру, ничего особенного; переезд в трехкомнатную в Митино
– кругом лес да поля, метро нет, потому – подержанный
Жигуль-семерка для Наташи, в семье стало две машины; гарнитуры на кухню и в спальню (Италия), гамак на дачу, телевизор и видеомагнитофон Сони; гараж кооперативный в трех остановках на троллейбусе; мойка с сушилкой, ванна с крошкой – под мрамор; застеклили лоджию, кресло-качалка и ложный камин; ковры в комиссионку – у младшенькой аллергия, а паркет еще при заселении отциклевали; из духовного: театр раз в месяц – Таганка, запомнилась премьера Мастера, острота Володи с понтом Пилат – смеялась, хоть и не показалось остроумным, это еще когда жили в двухкомнатной; импрессионисты по старой памяти – но теперь уже пост; подписка на
Новый мир; когда Володя прочел Котлован, ходил мрачный – пробрало, но ГУЛАГ читать отказался, из Красного колеса -
Август, жалел генерала Самсонова; по видео – Дневная красавица,
Женька дала кассету – взяла у шефа, Наташа была без ума, Володя морщился, ревновал, пожимал плечами, бабенка-то так себе, но был застигнут при втором, тайном от нее, просмотре; книги же читать почти не успевали – диссертация съедала силы; под Новый год -
Рязанов, хоть и соглашались, что ерунда, но смотрели с удовольствием, ко мне мой лучший друг не ходит; Володя еще любил
Гайдая, Ивана Васильевича смотрел десять раз; однажды пошли с девочками в Третьяковку, долго стояли перед Ивановым, какие-то иностранцы без экскурсовода недоумевали – что это, объяснила:
Эпириенс оф Крайст ту зе пипл – поняли, сама порадовалась, не совсем язык забыла; Володе понравился Демон; слушали музыку – концерт Мендельсона для фортепьяно с оркестром, цыган – это уже когда появились СD, потом уж старшая – Дип пёпл, что ли, никак не загнать заниматься… И как-то все так складывалось, что на многое времени не оставалось, Женька позвонит – а читала это, а видела то,- разлюбила с ней разговаривать; и многое как-то выветрилось и позабылось, и желание уже было не то – уставала, и любопытство притупилось – закрыть бы глаза, лежа в тенечке на даче с раскрытой