Против лома нет вампира
Шрифт:
Я уже потеряла всякую надежду. Даниэль меланхолично шерстил карманы курток, бумажники и бардачок, вылавливая оттуда деньги.
– Есть гудки?
И тут в трубке наконец щелкнуло, и возмущенный женский голос произнес:
– Кого черти под утро не прибили?
В этом вся Надька. Откровенна до последнего, умна, язвительна, некрасива – и сцеживает свой яд на голову всем, кто попадется под руку. Мне бы она тоже отсыпала, но ей хотелось читать. Очень, знаете ли, неприятно, когда читаешь книгу, прочел первый том, а второго достать не можешь. У меня были такие возможности: я выписывала себе каталоги, дедушка брал меня
– Привет, Надина. Это меня они еще не прибили, – отозвалась я. – Помочь не желаешь?
– Почему нет? Я сегодня трупешники охраняю, – отозвалась подруга. – Подгребай ко мне. Ты у нас по-прежнему непьющая? А то у меня медицинский спирт свежий. Вчера подвезли.
Ага, спирт. Она бы еще дихлофоса предложила. Шуточки у этих медиков, однако… Или морг так действует на неокрепшую психику?
– А на жаркое ничего не найдется? Свеженькой печенки, например? Или можно кусочек у кого-нибудь из филея вырезать…
– Там посмотрим. Подгребешь – позвони два раза, я открою.
Судя по голосу, Наде расхотелось шутить. Представила себе картину? И поделом! Чего это меня одну мутить должно?
– Хорошо. Надь, ты только не удивляйся. Я не одна буду.
– А с кем?
– Да есть тут один асоциальный тип.
Даниэль фыркнул от такой характеристики, но спорить не стал. А чего спорить? Кто может быть более асоциален, чем вампиры? Мне не хотелось знать ответ.
– Тогда приезжайте вместе. Асоциальных типов я уважаю, начиная с доктора Лектера. Он не доктор?
Разве что патанатом. Судя по мастерству разделки людей.
– Нет. Надя, только о моем звонке – никому. Ты там одна? – запоздало встрепенулась я.
– Одна. Юлька, ты во что-то вляпалась?
– Сама не знаю, во что, – но вляпалась, – честно ответила я. – Тебя это напрягает? Я могу не приезжать, только скажи.
– Приедешь – получишь за подобные слова по ушам, – окрысилась подруга.
– Я уже получила, – вздохнула я в трубку.
– Серьезно? Ты ранена?
– Я бы не сказала. – Можно ли считать раной шишку на башке и укус вампира, я не знала. – Вот приеду – расскажу. До встречи?
– Покедова.
Надя отключилась. Я сунула телефон обратно в карман и посмотрела на Даниэля.
– Можем ехать. Только не надо ее сразу кусать, если она что-то не так скажет, ладно? Надя – хороший человек, просто характер у нее не сахар и жизнь тяжелая.
– Я что, по-твоему, полный отморозок? – обиделся вампир.
Я пожала плечами.
– На примере Дюшки выводы сделать сложно, но что он больной на всю голову – это факт. Откуда я знаю, может, эта ваша общая проблема? Из-за нехватки витамина Д.
– Ты издеваешься?
– Нет, – я положила руку на плечо вампира и почувствовала, как под тонкой курткой змеями перекатываются мышцы. – Просто я о вампирах ничего не знаю.
– Обещаю, как только мы найдем укрытие на этот день – я тебе все расскажу, что пожелаешь. А пока – прости. Не хотелось бы вписаться в дерево и разбить машину. Как нам добраться до морга?
– Дорогу я покажу. Сейчас нам надо ехать по окружной до пересечения с Вятской улицей, а потом свернуть на нее.
– Мы сможем там переждать день?
– Кто знает. А вообще, Надюшка – непоследний вариант. Если уж будет особенно плохо и мы нигде не найдем местечка, запасемся бензином и отгоним машину в лес. Ты поспишь в багажнике, а я посижу в салоне. Вряд ли нас тут найдут.
– Мы можем так сделать, – после минутного размышления признал вампир. – Но ты можешь заболеть. Вы, люди, очень хрупкие создания.
– Все равно выбора нет. И потом, у меня хорошие гены. Мой дед выжил, когда фашисты хотели заморозить его в проруби. Он долго болел, но выжил! И я справлюсь. Купим мне панадол, парацетамол, анальгин и аспирин, я и не замечу, как день пройдет. А лучше – народное жаропонижающее. Чай с малиной и спиртовой компресс.
– Ты шутишь?
– Я – нервничаю. Адреналин ломит, – честно призналась я. Даниэль кивнул, и я подмигнула ему. – Поехали?
– Пристегнись, героиня.
– Дожили, – окрысилась я. – Вампир меня учить будет правилам дорожного движения.
Но пристегнулась. Даниэль нажал на газ, и машина тронулась с места, а я задумалась о Надюшке.
Надя – это отдельная история. Почти песня.
Представьте себе девочку из деревни. Ни друзей, ни знакомых, ни родных. Ни даже модельной внешности или суперстервозности. Зато есть золотая медаль (чего ее стоило получить в деревенской школе – бог весть), упорство танка и страстное желание стать врачом. Кардиохирургом. И откуда что взялось в ее-то медвежьем углу, где и вороны с тоски дохли? Надя не признается, хотя я предполагаю, что откуда-нибудь из фильмов.
На мелочи Надюшка не разменивалась. Она отправилась в наш мединститут. И провалилась на экзамене. И золотая медаль не помогла. Но надо было знать Надьку, чтобы понять – такая мелочь ее не остановила. Она просто вломилась в приемную комиссию и потребовала ответа – что и где она не прошла. Один же экзамен сдавала! Как медалистка!
Начальница приемной комиссии в мединституте (это строго между нами) посмотрела на устроенный скандал, затащила Надюшку в свой кабинет, отпоила пустырником – и четко разъяснила политику партии. И что мест мало, а медалистов много. И что медалисты примерно с десятого класса нанимают репетиторов из института по химии и биологии. И что директор четко сказал – брать не только студентов, но и деньги с их родителей. И что даже с тремя медалями шансов у Надьки не было. Ну, если только предложить их как взятку.
Надя все это выслушала, а потом задала всего один вопрос. Есть ли у нее шанс поступить?
Шанс оказался. В морге открылась вакансия санитарки – и по совместительству ночного сторожа. Работка – жуть. Но зато предоставлялось жилье – крохотная конура в общаге на окраине города. И за это жилье надо было платить копейки. А на следующий год, максимум – через год, можно было попробовать поступать заново – как рабочая молодежь. И место осталось бы за Надюшкой.
Подруга колебалась недолго. Возвращаться в деревню с лирическим названием Шмаровка в родной дом на улице Собадёровка ей ОЧЕНЬ не хотелось. Там даже горячей воды не было. Никакой не было. Приходилось из колодца таскать. Зато был отец-алкоголик и мать, которая рожала чуть не каждые два года. Такой участи для себя Наде не хотелось. А тут был хоть какой-то шанс зацепиться. Пяти минут для размышлений хватило за глаза.