Против странного устройства
Шрифт:
– Я знал, – тихо сказал Хендерсон, ковыряя носком ботинка ковер. – Я был еще там, когда некоторые из них бежали.
– Не обращая внимания на его слова, Брансом продолжал:
– Я многое проверил, Бог знает почему. Возможно у меня просто более подозрительная натура, чем у других. А может быть, эта идея взяла меня и не так крепко, как других. У меня не было той норы, в которой я мог бы свернуться калачиком и отсидеться, и я не знал, что мне еще делать, вообще какими бы ни были причины, но я поехал в Бельстон. Я проверил все, что мог и обнаружил, что я считаю себя виновным в преступлении, которое никогда не совершалось.
– Для чего ты все это мне рассказываешь?
Когда Брансом отвечал, он внимательно следил за выражением лица собеседника.
– Если все исчезнувшие бросились в бега по таким причинам, как и я, то неплохо было бы им вернуться на место преступления и поискать доказательства. Могу поклясться, что это было бы очень результативно. То, что они найдут там, точнее не найдут, подействует на них так, что у них волосы встанут дыбом. И это поможет им докопаться до самой сути, если, конечно, они сумеют объединить свои усилия и все сопоставить.
– Поэтому ты и приехал ко мне? – спросил Хендерсон.
– Да.
– Ты сумел найти еще кого-нибудь?
– Нет. Они исчезли в никуда. Я нашел только тебя по счастливой случайности. Я думаю, что это была такая счастливая случайность, что было бы обидно упускать ее. Но это мне ничего не даст, если мы не будем откровенны оба.
– Этот шаг сделал ты, не я.
– Я знаю. Я рассказал тебе о своих причинах. Я также могу дать тебе прекрасный совет, если на твоей совести что-нибудь висит, то лучше проверь-ка это со всей тщательностью. Я могу ставить десять к одному, что никак ты не сумеешь доказать этого. Хотя твоя память и сознание будут утверждать тебе обратное.
– Я не считаю твою проверку убедительной, – возразил Хендерсон. – На твой взгляд она была убедительной, но если бы я был в твоей шкуре, я бы сделал следующее. В конце концов, ты ищешь доказательства, что ты свихнулся, потому что свихнувшимся может быть приятнее, чем виновным. Для меня надо несколько больше, чем доказать такими пустяками, что голова у меня поехала в сторону.
– Не могу не согласиться с тобой, – заявил Брансом. – Завтра я собираюсь окончательно решить эту проблему.
– И как же?
– Я переложу решение на плечи полиции.
– Ты пойдешь сдаваться?
– Ни за что на свете! Я признаюсь виновным только когда мне докажут это, но не раньше. Нет, не сдаваться, – он улыбнулся Хендерсону и продолжил. – Я собираюсь позвонить в полицию по междугородному телефону и выслушать их. Если они не проявят интереса и будут безразличны ко мне так же как и остальные люди, то все полностью подтвердится и встанет на свои места. Я тогда буду полностью удовлетворен и как ты и предположил я просто свихнулся.
– А потом?
– Я постараюсь понять, что послужило причиной для того, чтобы я сошел с ума. Если будет возможно, то я постараюсь что-нибудь сделать с этим. У меня совершенно нет желания получить новый кошмар в будущем.
– Логично, – согласился Хендерсон, он перестал теребить ногой ковер, сел в кресло и закурил новую сигарету. Но его курение было скорее просто нервной реакцией, чем удовольствием. Он задумчиво рассматривал своего собеседника и наконец сказал. – Ну, давай предположим ради эксперимента, что ты знаешь, где начать искать корни этого.
– Конечно! Там, дома.
– Прямо у себя в доме?
– Нет, я такого не сказал. Дома или в институте, или где-нибудь посредине. В общем, в том районе. Единственный другой источник информации – это Бельстон. Но если полиция ничего не знает…
– Отлично! У тебя есть приблизительная идея, где искать. А что искать?
– Я понятия не имею – на данный момент, – признался Брансом, – но если полиция в Бельстоне оправдывает меня, то я поеду обратно с твердым намерением найти это, если смогу, конечно. Я не профессиональный детектив и мне придется все это делать по наитию и при помощи Бога.
Хендерсон переварил это и задумчиво сказал:
– Хотел бы я, чтобы здесь был Маерсоу.
– Кто это такой?
– Знакомый парень. Он работал в отделе бактериологического оружия. Я слышал кое-какие слухи, которые ходили там. Говорят, что они изобрели какой-то вирус, который делает людей совершенно безумными. Может, этот вирус упустили. Он бы мог нам рассказать об этом.
– Нам? – переспросил Брансом, ухватившись за эти слова.
– Это, конечно, твоя проблема, но мы ее обсуждаем вместе, не так ли? – вывернулся Хендерсон.
– Так. Но это никуда нас не привело. И знаешь почему?
– Почему?
– Я неоднократно поддевал тебя и тебе это не нравилось. Ты слишком уклончив в ответах. С самого начала ты практически не подпускаешь меня к себе ни под каким углом.
– Ну, Брансом, я имею право хранить.
– Ты что-то скрываешь и хочешь оставаться в безопасности до тех пор, пока это не раскроется. Без сомнения ты мне симпатизируешь, надеясь тоже, что вся эта история правда. Но это все, на что ты можешь идти, потому что ты не уверен, что это правда. Это вполне может быть приманкой, на которую тебя хотят поймать. А вот в этом ты не окажешь никакого участия.
– Постой, смотри…
– Слушай меня, – твердо приказал Брансом. – Давай предположим, что ты в таком же положении, как и я, Но в твоем случае галлюцинации прошли намного глубже, и ты не рискнул пойти на место преступления и проверить все это. Ясно, что ты не хочешь создавать себе неприятности, сознавшись в преступлении и назвав имя жертвы. С твоей стороны это будет достаточным доказательством вины.
– Но…
– Однако предположим, что ты мне скажешь, что когда-то раньше или позже, ты убил кого-то или сделал что-то в этом роде. Предположим, я сразу побегу с этой информацией в полицию. Знаешь, что сделают они? Они пригласят меня к себе и будут улыбаться до ушей. Они найдут мне кресло и предложат кофе. А вот потом они захотят узнать когда, где и кого и как. И я скажу, что не знаю. Они вырвут из-под меня кресло, отберут кофе и пинком вышвырнуть за дверь. А если они придут к тебе, что ты им скажешь? Ты будешь все отрицать и скажешь им, что я свихнулся. Полиция успокоится на этом и дальше копаться не будет. У них и так по горло работы, чтобы еще терять время на сумасшедшие бредни.