Против странного устройства
Шрифт:
– Привет, милашка, – сказал он, вешая шляпу на ближайшую вешалку и садясь на стул напротив.
– Привет, милочек, – ответила она. – Ты так в своем костюме и спишь?
Инстинктивно загладив рукава, он возразил:
– Не так уж он и мят.
– А в чем же ты спишь? – продолжала она с опасной любезностью.
– Я сплю в кроватях, – ответил он. – Послушай, я встретился с тобой не для того, чтобы…
Он замер на полуслове, когда увидел как она наклонилась и, достав из-под стола поставила на стол чемоданчик. Это был
– Где ты взяла его?
– Высокий темный незнакомец пришел к нам, постучал в дверь и отдал его мне.
– Он не сказал, как его зовут?
– Сказал – Рирдон. И я, естественно, хочу знать как он попал к нему и как ты обходишься без своих бритвенных принадлежностей и без одежды для сна.
– Если уж это так интересует тебя, я сплю в подштанниках. Что он сказал тебе?
– Он сказал, что отпускаешь бороду и предпочитаешь спать голым, а причины всего этого он просто не знает. Если я не буду задавать вопросов, то и не услышу лжи, а он не хочет быть участником возможного развода.
– Верь ему больше, – заметил Брансом. – Он хотел разозлить тебя. Без всякого сомнения он решил, что если разозлить тебя ты быстрее согласишься помочь ему. Он, конечно, задал тебе вагон вопросов на тему: когда ты обо мне что-либо слышала и где я нахожусь, и что я делаю и так далее.
– Он задал несколько вопросов. Но в конце концов, я ему ничего не сказала. Да я и не могла ему ничего сказать при всем желании. Слушай, Рич, что происходит?
– я бы очень хотел рассказать тебе все, но пока я не могу сделать этого. Пока нет. Когда все это кончится, власти могут захотеть оставить все это в тайне. Ты знаешь, что они могут сделать с людьми, которые разговаривают слишком много.
– Да, конечно.
– Пока я могу тебе сказать одно: все это очень секретно. Это впрямую касается меня и это-то так меня и беспокоило перед отъездом. С тех пор я узнал, что это касается не только меня, но и многих других. Я также выяснил, что это не так уж серьезно, как мне казалось в начале.
– Это успокаивает, – сказала она с явным облегчением.
– Успокаивает, но только наполовину. По причинам, которые я не могу объяснить тебе, это надо довести до удовлетворительного конца, – он хотел объяснить ей хотя бы часть не раскрывая всей сущности. – Это как больной зуб. Ты можешь положить на него ватку с каплями и он перестанет так болеть. Но это полумеры. На самом деле надо просто вырвать его.
– Тебе самому?
– Я один из тех, кто страдает от этого. И я считаю, что я должен что-то по этому поводу сделать, если смогу.
– О каких страданиях ты говоришь? А что власти не могут что-нибудь сделать?
– Им пока до этого не дотянуться, к тому же они не понимают, что происходит. Я нашел… – он заметил ее предупреждающий взгляд, взглянул на зал и увидел, что рядом с ними молча стоит официант.
Взяв у него меню, он обсудил его с Дороти и сделал заказ. Официант ушел и Брансом продолжил:
– Я нашел одного парня, который может захотеть и быть в состоянии помочь. Это – Хендерсон, баллистик из красного отдела. Ты помнишь его?
– По-моему, нет, – призналась она, немного подумав.
– Такой крупный мужчина, слегка с брюшком, лысеющий на макушке, в таких очках без оправы. Ты встречалась с ним несколько месяцев назад.
– Все равно не могу вспомнить. Наверное, он не очень производит впечатление.
– Это так, да он никогда и не стремился к этому. Он не такой, на которых женщины обращают внимание.
– Хочешь сказать, что он очень замкнут?
– Пусть будет так, – он сделал ей физиономию, которая вызвала у нее улыбку. – Хендерсон может позвонить в любую минуту. Меня не будет дома еще несколько дней, но пусть это тебя не тревожит. У меня есть веские причины для этого.
– Об этом говорил и этот тип, Рирдон.
– Чертов Рирдон! Теперь слушай, если этот парень Хендерсон позвонит, скажи ему: что я на работе и со мной нет связи, спроси у него, что мне передать. Если ему надо, чтобы я позвонил, спроси куда, по какому номеру. Все понятно?
– Я справлюсь. Искусство брака и состоит в том, чтобы уметь управляться.
– И еще, если кто-нибудь, Рирдон, или тот здоровенный детина, или еще кто-нибудь придет к тебе с вопросами, ты все еще не знаешь, понятно? Ты не слышала о Хендерсоне, даже если ты только что говорила с ним по телефону. И не обращай внимания кто спрашивает: репортер, агент ФБР, сам маршал в полной форме, ты все равно ничего не знаешь. Ладно?
– Хорошо, – согласилась она. – Но могу я знать кто такой Рирдон?
– Офицер разведки.
На ее лице выразилось удивление и озадаченность:
– Тогда это явно его работа, а не твоя…
Он оборвал ее:
– Первое: страдания обучают, а он не страдает и вряд ли сможет понять психологию тех, кто страдает. Второе: есть разные идеи из чего состоит разведка, и третье: он обучен иметь дело с обычными вещами и пользоваться обычными методами. Я не хочу чтобы он путался у меня под ногами и предлагал свои методы: достаточно правил, которые я выполняю в институте, чтобы подчиняться еще каким-то и вне его.
– Хорошо, если он покажется у нас я буду разговаривать с ним с широко раскрытыми, ничего не понимающими глазами.
– Так и сделай. Его конечно, не проведешь, но и узнать от тебя он ничего не должен.
Им подали заказ. Во время еды они вели пустую беседу, но за кофе Брансом опять вернулся к беспокоящему его предмету.
– Еще одна вещь – этот верзила, которого ты определила как иностранца. Я видел его несколько раз, и хотел бы чтобы ты мне его описала еще раз. Разные люди видят по-разному и ты можешь дать мне дополнительные детали, которые могут мне пригодится.