Против тьмы
Шрифт:
— Вовсе нет. Этого и следовало ожидать, — ведь вы так преданы друг другу. Ричард Итон, равно как и его жена, также должны испытывать к вам глубокую симпатию, поскольку его число составляет половину восьмерки, а ее число — двойка — кратно и четверке, и восьмерке.
Рэкс кивнул.
— Мне бросилась в глаза одна загадочная особенность: все числа, соответствующие нашим именам — четные. Что вы думаете о такой комбинации восьмерок?
— Она очень, очень могущественна, — медленно произнесла она. Три восьмерки — число, приписываемое Иисусу Христу в его ипостаси Спасителя. Сложите их дважды, и вы получите цифру шесть — число Венеры, в своем высшем аспекте, олицетворяющей любовь. Полной противоположностью является число Зверя — три шестерки, как написано в Откровении. Дважды сложив их, мы получим девятку — число Марса, символа насилия, разрушения и войн.
При упоминании о войне мысли Рэкса вернулись в Стоунхэндж, и перед ним возник образ де Ришло, повествующего о талисмане Сета и о воротах в преисподнюю, через которые Моката намеревался впустить в мир четырех невидимых всадников, способных столкнуть Европу в пучину новой войны. С неожиданной ясностью Рэкс увидел, что просьба Танит о защите дает возможность перенести боевые действия во вражеский лагерь. «Если Моката, как считала Танит, непременно явится к ней, а де Ришло утверждал, что при свете дня сатанист не более опасен, чем любой другой человек, то почему бы, — подумал Рэкс, и от этой мысли его могучие мускулы напряглись, — не схватить Мокату, когда он придет сюда, и затем послать за герцогом, чтобы решить, как поступить с ним».
Лишь одно обстоятельство смущало его. Они находились в гостиной «Гордого Павлина», и мистер Уилкс, несомненно, стал бы возражать, если бы Рэкс напал на его посетителя.
На секунду ему в голову опять пришла мысль о Кардиналз-Фолли, но он тут же отогнал ее. Затем он вспомнил о лесе, начинавшемся почти сразу за оградой гостиницы. Лучшего места для того, чтобы свести счеты с Мокатой, трудно было придумать. Рэкс взглянул на Танит и с нарочитой небрежностью спросил:
— Не пойти ли нам прогуляться?
Она покачала своей белокурой головой и откинулась на спинку кресла, полуприкрыв глаза.
— С удовольствием, но я ужасно устала. Прошлой ночью мне так и не удалось как следует выспаться.
Он кивнул.
— Никто из нас толком не спал. До рассвета мы сидели в Стоунхэндже, а затем отправились в Амсбери, в отель. Мы прибыли туда в половине восьмого и взяли одну комнату на троих, хотя персоналу это могло показаться странным. Мы сдвинули кровати, связали наши лодыжки и запястья веревками и таким образом проспали четыре часа. Но сегодня чудесная погода, и в майском лесу так красиво.
— Как вам угодно, — с сонным видом поднялась она. — Все равно я не осмелюсь лечь спать сегодня ночью. Завтра второе мая, мой день рождения — всегда фатальный для меня день. Я боюсь, Рэкс, очень боюсь; пожалуйста, не позволяйте мне спать до завтрашнего утра.
Пытаясь успокоить Танит, он взял ее за руку и повел через заднюю дверь в ухоженный сад, где стояли две большие мишени для стрельбы — Иеремия Уилкс счел уместным поставить их для развлечения местной аристократии и извлекал немалый доход, когда его постояльцы состязались друг с другом в умении стрелять из шестифутового лука, непрестанно заключая пари и подогревая себя выпивкой.
В глубине сада благоухали желтофиоли, посаженные по границе газона, а сразу за ним начиналась настоящая лесная поляна, через которую протекал небольшой ручей, обозначавший границу владения мистера Уилкса. Когда они дошли до него, Рэкс, не говоря ни слова, подхватил Танит на руки и одним прыжком оказался на другом берегу. Она не пыталась вырваться из его объятий, но лишь удивленно взглянула на него.
— Какой вы сильный, — сказала она. — Немногие мужчины способны перепрыгнуть ручей шириной в пять футов с женщиной на руках.
— Моих сил хватит на нас двоих, можете не сомневаться, — улыбнулся он и, не отпуская ее на землю, понес в лесную чащу.
— Вы устанете, — лениво проговорила она.
— Ничуть, — заявил он, мотнув головой. — Вы хоть и высокая, но легкая, как перышко. Я мог бы пронести вас так целую милю, и, пожалуй, даже не устать.
— Зачем же так далеко? — улыбнулась она ему. — Давайте посидим под деревьями. Вы были правы — здесь куда лучше, чем в гостинице.
Он осторожно уложил ее на траву, встал на колени рядом, одной рукой продолжая обнимать ее за плечи, и взглянул ей в глаза.
— Вы любите меня, — неожиданно сказал он, — правда?
— Да, — призналась она, и в ее золотистых глазах мелькнула печальная тень. — Но вы, Рэкс, не должны любить меня. Вспомните, что я сказала вам вчера. Я скоро умру, очень скоро, прежде чем закончится этот год.
— Нет, — с горячностью ответил он. — Мы найдем способ разделаться с этим дьяволом, Мокатой. Де Ришло сделает это, я уверен.
— Вы здесь ни при чем, — с грустью возразила она, — это судьба. Мы совсем недавно встретились и еще не поздно все изменить. Вам нельзя любить меня, иначе вы будете очень несчастливы, когда я умру.
— Вы не умрете, — повторил он и внезапно рассмеялся, как мальчишка. — Я люблю тебя, Танит. Даже если мы оба умрем завтра, — добавил он, — все равно остается сегодня.
Танит обняла Рэкса за шею и с неожиданной горячностью поцеловала его прямо в губы.
Он приподнял ее и жадно начал целовать, бормоча в перерывах между поцелуями ласковые фразы. Она прильнула к нему и тихонько смеялась, готовая расплакаться. Неизведанное ранее чувство счастья переполняло все ее существо. Сейчас ей страстно хотелось жить и навсегда позабыть о своих ночных кошмарах, от которых она в ужасе просыпалась посреди ночи, видя себя разорванной на куски и окровавленной — жертвой жуткой железнодорожной катастрофы или запертой на верхнем этаже горящего дома и вынужденной прыгать вниз, на мостовую. На мгновение ей показалось, что можно не бояться этих страхов, с детства преследовавших ее. Она была молода, здорова и полна энергии. Почему бы ей не быть счастливой рядом с этим сильным мужчиной с веселыми глазами, столь неожиданно появившемся в ее жизни?