Противо Речия (сборник)
Шрифт:
– Ну а ты – все пишешь?
– Пишу.
– В интернете?
– Преимущественно.
– И откуда только у тебя время.
– У меня всегда есть время на то, что я люблю.
Тоха хмыкает и трусит тазом, имитируя возвратно-поступательные движения.
– У меня, по ходу, тоже… Так ты у нас, значится, блогер.
– Не люблю это слово.
– Ну а как тогда?..
Что ж, видит Бог, не я это начал. Включаю «надменный» режим, зная, как его это бесит.
– Ты все еще можешь обращаться ко мне по имени.
Сарказм мгновенно достигает цели.
– Ну спаси-и-и-бо, – привстав со стула, Тоха имитирует глубокий шутовской поклон и оглядывает непрерывно читающих немые монологи «Милли Ванилли», – нам разрешили.
– На здоровье. Нам действительно нужно об этом говорить?
– Ну а почему нет?
– Ок, слушаю.
Тоха закидывает ногу за ногу и прикуривает сигарету.
– Я, если честно, тебя не понимаю. Ладно еще все эти интернетовские пиз-до-бо-лы, – Тохе нарочито смакует это слово, – чушь написали, на пандыша заработали, впаяли, и в красоте. Звезды, блядь, можно идти дальше собакам хвосты крутить. Но тебе это зачем? Куда лезешь? У меня уже сам знаешь, кто интересовался, мол, у Сереги там все порядке с головой – на ровном месте поливает всех…
– На ровном месте проще всего упасть, друг мой, – перестаешь следить за обстановкой и, как следствие, теряешь контроль.
– А давай без вот этой всей… философии – базарь серьезно, пожалуйста. Я тебе конкретно вопрос задал.
– Ну, если конкретно, то мне похер, например.
– Что похер?
– Не что, а сам знаешь кто. В моем представлении он вообще не человек. И свора его махровая тоже.
– А кто?
– Да никто. Саранча. Вредители полей.
– Вот это ты взлетел! Обо мне, наверное, так же думаешь?
– Мне сложно ответить на этот вопрос.
– Нормально, пацаны? – Тоха оглядывает своих жующих спутников, – Ну-ну, подъебал.
– Ну а что ты хотел услышать, братан? В современных реалиях люди делятся на два основных типа: тех, кто жрет говно, и тех, кто уже наелся. Так вот я – наелся.
– А я, выходит, нет?
– Это и не важно. Главное, что я уважаю твое право его жрать, – а я действительно уважаю, но с не меньшим пиететом я отношусь к своему – личному – праву однажды подойти к тебе и сказать: «Эй, чувак, да ты весь в говне». А каким способом я это сделаю, вопрос десятый. Все просто.
– Да, но, в отличие от некоторых, я сам всего добился!
– А я сам все похерил, бро, и что?
С минуту Тоха переваривает сказанное. Подходит официант.
– Молодые люди, вам еще что-нибудь нужно?
Тоха переключается на него и рассматривает прикрепленный к рубашке официанта бейдж.
– Василий, правильно?
– Да.
– Послушай, Василий. Тебе хуй не заносили?
– Прошу прощения…
– В смысле, если нам вдруг что-то понадобится, мы тебя позовем. Хотя, постой, мишки водяного принеси – триста.
– Прошу прощения, «Мишки» – что?..
– Водки принеси, ебана вода, «стандарта» триста грамм. И «парламент» – самый крепкий. Свободен.
Официант молча уходит. «Милли Ванилли», растянувшие свои набитые жратвой рты в одобрительной улыбке, продолжают жевать. Такое ощущение, что они еще и с собой принесли – мы столько не заказывали. Тоха вонзает в себя остатки пива и поворачивается ко мне.
– Ты меня прости, друг мой, но ты рассуждаешь как псих. Большинство людей так не думает.
– И что? Приличный человек никогда не станет гордиться своей принадлежностью к большинству, потому что большинство людей – пидарасы, лицемеры и рабы. Псих, говоришь? Ок. Если на то пошло, то, как ты говоришь, психи и социопаты – это лучшая часть человечества, потому что они честны, они предельно конкретны в своей ненависти, своем безумии, и, что самое главное, они не принадлежат к вашему обществу.
– А ты не раб, да?
– Да. Я просто использую таких, как ты, чтобы выжить. Учитывая то, что вы меня тоже время от времени используете, все достаточно справедливо.
– Мне вот интересно, когда ты, блядь, таким умным стал.
– Да я и особо тупым никогда не был.
– Я о другом. Ты вспомни себя лет десять назад.
– Ну, знаешь, как говорят в таких случаях… я был молод и нуждался в деньгах. Тогда выбора особо не было. Но все меняется – почти все.
– А у меня был выбор? Либо сосать, либо как-то встраиваться в движение.
– Ты прости, но, по-моему, тебя немного не в той позе встроили. И не только тебя, кстати. Матрица системы отлита таким образом, что находиться внутри нее можно исключительно в коленно-локтевой позе.
– Ты это к чему?
– А к тому, что если тебя ебут, то это далеко не всегда повод для гордости, друг мой. Особенно если ты мужчина, понимаешь? Это не делает тебя выше других – скорее, наоборот.
– А я и не говорю, что я выше.
– Блядь! Вспомни, что ты только что сказал официанту! А утром ты кого – собаку или все-таки человека – рыл?! А пиз-до-бо-лы!.. Ты и тебе подобные в своем поганом пафосе, надменности и пренебрежении к людям уже далеко за линией горизонта, очень далеко.
Тохин взгляд вдруг становится пронзительно трезвым, на скулах резко очерчиваются нервные бугры. В это время к нашему столику подходит другой официант, ставит на стол графин, рюмки, кладет сигареты и фирменную ресторанную зажигалку. Тоха молча наливает себе, залпом выпивает и буквально выдирает сигарету из туго набитой пачки.
– Все у тебя через жопу, Серега. А ты не боишься, что тебе когда-нибудь все это вспомнят?
– А ты не боишься, что тебя когда-нибудь вот тот самый официант привселюдно на фонаре повесит?