Противостояние душ
Шрифт:
— Хэнк, Лана, — начал он, держа на руках Логана, — полная хе… Логана отравили каким-то ядом. Его брат Виктор. Он без сознания. Часть яда Дориан слил в Гаррета, — выпалил он. Хэнк тут же показал ему, на какой стол положить Логана.
— Я через минуту вернусь, — выпалил он, выбегая из лаборатории и влетая в ангар. Но Гаррету его помощь не понадобилась, он вполне неплохо и сам шел, больше с удовольствием обнимая блондина за плечи, чем опираясь на него. Тогда Бальт вернулся, правда, был остановлен у дверей лаборатории Хэнком.
— Бальтазар, — начал мутант, но Бальт легким движением обошел его, а когда Хнэк повернулся, тот уже
— Либо ты немедленно покинешь мою лабораторию и отправишься отдыхать, поскольку ты нужен нормальным своему соулу, когда он придет в себя, — сказал Хэнк, — либо сиди здесь, но работать я здесь не буду и никому не позволю. Можешь сидеть и смотреть, как твой соул умирает. Выбор за тобой, — сказал Хэнк, — в моей лаборатории никто, кроме меня, не устанавливает правила, — холодно произнес Хэнк и пошел в сторону выхода.
Бальтазар шокировано глянул в сторону Хэнка, Лана же подошла и протянула руку парню.
— Идем, тебе надо отдохнуть. Когда Джей очнется, мы сразу же тебя позовем. Здесь будем с ним мы, идем, — мягко сказала она. Бальт нехотя встал, прижался губами к руке соула, печально глядя на Логана, и поплелся к выходу. Лана лишь молча смотрела ему вслед. Забавно, она впервые увидела Бальта в лет 14, когда на нем уже было шрамов намного больше, чем на других воспитанниках, более старших. Он был злобным, ершистым и серьезным. С ним такой же, как и он, был Зевран. Но за полгода она смогла сдружиться с обоими, тем более, что в больничке — они проводили время достаточно часто. И сейчас она видела, каким стал Бальтазар. Рядом со своим соулом.
— Хэнк, — в лабораторию влетел Дориан, — нужно выделить яд, который в крови Логана — Виктор думает, что он может разорвать соул-связь, — с ходу выпалил он, — нужно создать антидот и у нас есть кровь Вика.
Маккой лишь кивнул, беря шприц из рук парня, а следом мягко улыбнулся появившимся на пороге Чарльзу и Магнусу.
***
Дориан и Макс буквально ввалились в свою комнату, изнемогая от усталости и переживаний и, приняв наскоро душ — провалились в сон, крепко обнявшись. Было ни до разговоров, ни до чего — слишком устали, перенервничали, легли даже без одежды, чтобы просто чувствовать друг друга.
Макс проснулся посреди ночи от того, что Дор вырвался из его объятий и начал метаться по кровати, парень стонал, повторяя лишь одно слово “нет” и вдруг подскочил на кровати, просыпаясь. Максвелл мгновенно заключил его в объятия, прижимая к себе.
— Макс, — выдохнул парень, впиваясь руками в плечи Максвелла, — ты здесь, здесь. Все в порядке, — шептал он, уткнувшись в шею, — я не могу… Это настолько ужасно. Я не боюсь смерти в бою, рядом с тобой, сжимая твою руку. Рядом, вместе, но то, что делают они… Все, что угодно, все. Пусть меня пытают, пусть мучают и бьют, но увидеть, что это делают с тобой. Макс, мой Макс, я не переживу этого. Видеть, как мучают тебя и не иметь возможности даже дотронуться, показать, что я рядом. Я выберу смерть, — шептал он, — лучше умереть. Ты не представляешь, что они делают. Все, что угодно лишь бы не твоя боль, — он впивался ногтями в кожу парня и не осознавал этого, — Макс, пообещай, что если нас схватят, то мы… — он запнулся, а потом взглянул в глаза Максвелла, — если нас схватят, то я хочу умереть, сжимая твою руку. Пообещай,
— Тише, тише, — Макс прижимал его к себе, убаюкивая в крепких объятьях, — любимый, родной мой, я с тобой, я с тобой, — он покрывал лицо Дориана поцелуями, готовый обещать все, что угодно, лишь бы успокоить любимого, и шептал все подряд, лишь бы стереть эту боль с лица, убрать из глаз горечь, — обещаю, обещаю, на все готов, умереть с тобой — я только за, вместе умереть, держась за руку — моя мечта, честно, хочу умереть рядом, обнять тебя и умереть, и все — только вместе. Все на двоих. И смерть на двоих.
— Не хочу смотреть на твою смерть, не хочу, — выдохнул Дориан, — это слишком жестоко. Слишком, — шептал он, прижимаясь к Максу, как можно крепче, — я не отдам тебя им. Лучше убей меня, — шептал он, — я не выдержу, просто не выдержу.
— Родной мой, я с тобой, никто меня не убьет, я сам всех убью, — Макса лихорадило, он не мог даже представить, что видели ребята, — и мы вечно будем вместе, слышишь? Вечно вместе. Ты и я. И Магнус с Алеком. И другие. Все вместе. Давай, любимый, расскажи мне. Расскажи все, что вы увидели. Я разделю твой ужас, и твою боль. Поделись со мной.
— Они вырывают ногти, ломают кости, бьют плетьми, бьют током, вырывают куски плоти и все это на глазах соула. Но это не самое ужасное… Маленькая комната, крюки, подвешивают мутанта или воина за мышцы спины под потолком, приковывая второго соула… И кровь, кровь соула капает на лицо, на пол, везде кровь, Макс. Кровь самого близкого человека. На лице, на теле, на губах, — Дориана трясло, — они чувствуют кровь и боль любимого человека и ничего, Макс, ничего не могут сделать. Даже если соулы ненавидят друг друга — невозможно спокойно смотреть на такое. А потом соула бросают на пол умирать, но второй прикованный не может до него дотронуться — он может только смотреть, как он умирает. И много крови… А еще крики, крики боли и крики отчаяния, которые смешиваются…
Макс покачал головой. — Они нашли способ как заставить нас мучиться… я изучал все виды пыток, которые применяли демоны раньше, которые применяли люди, и теперь… демоны знают, чем нас доставать… — он закусил губу, крепче притягивая к себе своего любимого, — мне так жаль, что ты это увидел. Ты, которого я так хотел бы уберечь от всего, оградить от зла, от боли, — Макс ударил рукой по изголовью кровати, больше просто для того, чтоб придти в себя после жуткого рассказа Дори, он говорил и говорил, и не мог остановиться: — Ненавижу этих демонов, войну эту… ненавижу… ты должен улыбаться, радоваться жизни, ты должен быть счастливым, но эта война, каждый день эта боль, потери, раны в сердце, которые никогда не заживут… ненавижу.
— Виктор, — выдохнул Дориан, решаясь рассказать уже все, — насилует их. Полуживых, истерзанных, не способных уже сопротивляться. Он делает это на глазах соулов. Но выбирает только тех, у кого особая связь, — произнес парень, — ему нравится, чтобы, умирая, они помнили, что он был последним, кому они принадлежали. Это доставляет ему удовольствие. И никто не закрывает глаза, словно хотя бы взглядом показать, что они вместе. Что Виктор может терзать их тела, но не тронет души. Соулы умирают, глядя друг другу в глаза, — выдохнул он, уткнувшись в шею Макса, прижимаясь к нему всем телом, Дориана трясло.